– А также кто все это время делился со штатниками информацией о вашей группе.

Саня задрал сначала глаза, а следом и всю физиономию вверх. И с большим интересом уставился в потолок.

– Полковник Краснопольский Б. Е., тот, что вдруг так срочно засобирался на Родину, а там и на заслуженный отдых. Не дожидаясь, что удивительно, всего-то двух месяцев и пяти дней до тридцати лет выслуги, – махнул рукой допрашиватель. – К его персоне еще ненадолго вернемся, тем более что он тут совершенно не при делах. Просто именно в то самое время человек получил сообщение, что находящейся в одной из частных московских клиник жене вдруг стало немного лучше. И врачи твердо пообещали ей не меньше двух лет жизни. Впрочем, вы это уже знаете. Таким образом, всплывает другая кандидатура. И тут…

А вот тут у вас тупик, гражданин начальник.

– И тут возникла серьезная проблема, – набежала хмурая тучка на чело, – органы дознания прилагают все силы в стремлении разыскать еще одного офицера вашей группы, майора Бабаева Е. К. Землю, можно сказать, роют. А результатов – как в том милом детском стишке: «Ищут давно, но не могут найти». И жена тоже, представьте, в слезах и полном неведении, где же ее любимый и единственный. Последний раз общалась с ним через две недели после возвращения из Австрии. Вроде звонил из дому за сутки до встречи с любимой. Должен был лететь к ней в Хорватию на отдых. У Бабаевых там домик в Сплите. Недавно прикупили. Ничего не хотите сказать, Котов?

– Хочу, – Саня прокашлялся, – хочу в камеру, мне там комфортно.

– Или?

– Или хорош кокетничать, – Саня тоскливо вздохнул и помотал головой. – Напрасно, видно, говорю это, да ладно, чего уж там. Давайте, гражданин начальник, все карты на стол.

– И те, что в рукаве? – усмехнулся следак.

– Даже те, что в кальсонах.

– Как скажете, Котов, как скажете, – закурил допрашиватель, перекинул пачку допрашиваемому и ловко поймал через минуту ее же. – Только тогда я начистоту, и вы так же. И хватит мне тут изображать кристальную душевную отмытость, переходящую в анальную ангельскую непорочность. При вашем, – добавил он металла в голос, – НЕПОСРЕДСТВЕННОМ участии этой весной в Вене произошла самая настоящая бойня.

– Анальную… как вы сказать изволили?

– Непорочность.

– Да вы поэт, сударь.

– И композитор, – усмехнулся следак. – Итак, к делу. Вы признаете?..

– Держите меня за идиота? – Саня потянулся и еле заметно, в половину пасти всего, зевнул.

– И в мыслях не держу, – на полном серьезе ответил тот. – Зачем нам идиоты?

– Не понял.

– Вот сейчас верю.

Продолжение следует.

– Не, ну ты прикинь!..

– Обэрэжно, Чингачгук, инсульт на подходе.

– Сука, блин! Обул, как малолетку! Как найду, сразу красиво порву анус! На британский флаг!

– Ша!

– А?

– Предлагаю снизить накал страстей и поговорить наконец спокойно. – Котов заботливо подлил оскорбленному в лучших чувствах чайку. – Один хрен, все уже произошло. Как головка-то, болит?

– Пройдет, – отмахнулся тот, – что с ней сделается. Тут, понимаешь, другое.

– Обидно? – смекнул консультант Саня.

– Не то слово, – допил чай шибко обиженный Викторыч, подвинул к себе стопку бумаги, взял со стола ручку. – По ходу получается, сработал я прошлой ночью народным дружинником.

– А из зала все кричат: «Давай подробности!» – Котов поудобнее устроился в кресле. – Давай-ка с самого начала, в цветах и красках.

– Как скажешь, – кивнул, не отрываясь от дела, Викторыч. – Вошел нормально, как и планировалось, затихарился в подсобке.

– Еще чаю будешь?

– Не заработал, – отозвался тот и начал.

Печальную повесть о том, как честный медвежатник строго по плану в четверть первого покинул свое убежище, поочередно разобрался с охранниками, даром, что спортсмены. После чего отключил наблюдение и приступил к работе.

– С сейфом сколько провозился?

– А толку?

– Просто интересно.

– Двадцать восемь минут, – со сдержанной гордостью ответил ударник воровского труда Викторыч. – Мог бы и быстрее, но ящик оказался с дополнительной «секреткой».

– Лихо. – Саня отхлебнул чайку.

– И на чужой карман, – в очередной раз вздохнул оскорбленный в лучших чувствах взломщик. – Как только я «Бульдог» открыл, тот ловкач и нарисовался. Меня вырубил, коробку забрал.

– А она там точно была?

– Точно, – кивнул тот. – Сам видел.

– Грустно, девицы, – признал Котов. – Одно радует, что хоть свалил оттуда вовремя.

– Это он меня растолкал, – признался Викторыч.

– Разглядел хоть этого нахала?

– Куда там, он же в маске был, и, потом, все так быстро произошло…

– Ну хоть что-нибудь запомнил? – взмолился Саня.

– Ловкий такой, быстрый.

– Ну это понятно.

– Не жирный, – буркнул Викторыч, продолжая терзать бумагу. – Рост средний, самую малость пониже меня.

– А в тебе самом сколько, Гулливер ты наш?

– Достаточно, – с достоинством молвил высокий, как александрийский столп, и стройный, как крымский кипарис, Викторыч. – Метр шестьдесят восемь.

– Теперь понятно. Больше ничего сказать не хочешь?

– Откуда знаешь, начальник? – даже удивился взломщик.

– Опыт, – скромно заметил Саня.

– Тут такое дело, – смущенно проговорил Викторыч. – Я когда по Пролетарке, в смысле, по тому офисному центру шлялся и по сторонам смотрел, срисовал одного парня. Он там тоже ходил-бродил, потом засел в кафе, чаю заказал и принялся типа по трубе названивать.

– А он тебя засек?

– Не думаю. На вот, – переправил лист через стол.

– Ух, ты! – восхитился Котов. – Очень даже недурно. Признавайся, перед тем как свернуть на кривую дорожку, в Строгановке поучиться не сподобился?

– Где уж нам, криворуким. Пять семестров в МАРХИ[22] всего-навсего.

* * *

Саня притормозил на красный свет, извлек из бардачка телефон и набрал номер.

– Добрый день, Владислав Леопольдович!

– Добрый, – холодно и недобро отозвался собеседник.

– Это Котов, помните такого?

– А, консультант… Слушаю вас.