Я поднялся. Поднялись и все офицеры.

– Нападение на баронство. Объявляю боевую тревогу. Выступаем через час. Вторая рота второго полка остается здесь. Лейтенант Зиммель, в ваше распоряжение поступают пушки первой роты вашего полка. Замок укрепить. При нападении превосходящих сил противника в сражение не вступать, удерживать замок. Слать мне гонцов с докладами. Учения проводить ежедневно. И наведите в замке порядок, а то свинарник какой-то. И постройте две мыльни, одну для солдат, другую для слуг. Это теперь наше баронство, и законы здесь действуют наши. Объясните это слугам и жителям близлежащих деревень. Мою жену с подружками усадите в возок, они едут с нами.

Через час мы выступили. Время было послеобеденное, и, наверное, лучше было бы переночевать в замке и выступить рано утром, но я опасался, что солдатики в честь свадьбы своего барона примут лишнее на грудь и завтра будет не марш, а клоунада. А сейчас все трезвые. Народ только примеривался кто к пиву, а кто к вину, а тут тревога. Кайф я им, конечно, обломал, но ничего, злее будут. Тем более они видят, что их барон не нежится в объятиях молодой жены, а топает вместе с ними. Я и в самом деле то шел пешком вместе с солдатами, то ехал рядом с ними же на коне. Коника я оставил прежнего. Не хотел Ами расстраивать. Все-таки видеть перед глазами мужа, сидящего на коне убитого им брата, – это как-то… Ничего, я себе другого добуду. Тем более что появилась возможность.

В принципе, ничего такого неожиданного не случилось. Ведь я ожидал нападения южных баронов? Ожидал. Правда, не так скоро. Я рассчитывал, что недели две-три у меня есть. Пока граф очухается от моей наглости, пока примет решение, пока гонец доберется от Хамма до южных баронов, пока те прочухаются и соберут силы… А оно вон как получилось. Хреново. Сколько же деревень они разорят? Хорошо хоть не забыл и дал команду Зиммелю кормить наших крестьян и выдать им материалы для постройки временного жилья. Надо бы отправить их обратно, но там опять война. Нарвутся еще на каких отморозков…

Ну что ж, бароны сами подписали себе смертный приговор. И себе, и своим близким. Мне скандальных наследников не надо. А баронства хороши. И в одном и в другом – выходы как железной руды, так и угля. Это я теперь развернусь! Только бы от герцога отбиться. Баронства Кестлин он мне не простит. И хотя я владею баронством теперь по праву, но признавать себя его вассалом не собираюсь. А это ему как серпом по одному месту – вдруг еще кто такой умный и наглый найдется? И где тогда будет герцогство? Нет, обязательно припрется. Вот летом и припрется. Граф-то теперь вряд ли сунется. Если этих двух баронов я прищучу, то сил у него справиться со мной уже не будет. У меня ведь уже четыре баронства будет. Нет, он, конечно, может попытаться, и, может быть, у него что и получится, но сил он потратит столько, что ближайшие соседи его сразу проглотят. А соседи у него еще те. Один герцог Юлих-Берг чего стоит. Да и епископ Мюнстера не лучше. Епископ-то он епископ, но прибрать что плохо лежит – всегда первый. И вояки у него тоже неплохие. Так что нет, граф не сунется. Будет выжидать. Вот если герцог меня раздавит, то тогда поднимет хай и потребует возвращения своих исконных земель. Но уже у герцога. А там как император решит.

Шли мы долго, даже ночью, при свете факелов. На привал встали поздней ночью. Заставил всех людей плотно поужинать и только потом лечь спать. Ами со служанками уже давно спали, поэтому будить их не стал, а завалился на попону, как всегда.

К вечеру второго дня перешли бывшую границу между баронствами. Прошли при свете факелов еще пару растов, устроились на ночлег. Ами за эти дни я видел всего несколько раз, да и то мельком. Утром желал доброго утра, ночью ничего не желал, потому что, когда мы останавливались на ночлег, она уже спала. Лезть к ней в кибитку не захотел. Она бы мне, конечно, не отказала, но заниматься любовью с немытой девушкой, да еще и в скрипучем возке…. Брр. Да и служанок девать некуда было. Не спать же девчонкам на земле? Застудят еще себе все что можно застудить, потом рожать не смогут. А это не дело.

Поднялись еще до рассвета, быстро позавтракали и пошли дальше. В принципе, через два – два с половиной часа подойдем к городу. Что нас там ждет? За сам город я не волновался, туда хрен прорвешься. Я переживал за завод. По суше к нему не подойти – форт не даст. А вот с реки могут. Это слабое место. Пушки туда только ядрами добьют. А это для противника не так страшно. Можно и бомбами попробовать достать, но ведь надо еще и попасть, а это на таком расстоянии не так просто. Если найдут лодки, то могут быть неприятности. У Хайнца вроде была пара уже готовых пушек. Мог выкатить на берег и встретить картечью. Картечь у него есть, сам делает. Пороха, правда, нормального нет, но можно и дрянным пару залпов дать. Там речка не широкая – метров сорок всего.

Примчался разведчик и доложил, что армия двух баронов подошла к городу только вчера вечером. У меня от сердца отлегло – ничего страшного натворить, сволочи, еще не успели. Остановились они в километре от форта. Это был не дальний к нам форт, но и не ближний. Как раз посредине. Только-только начали подниматься. Мы тут же изменили направление движения. Зайдем им в тыл и зажмем между нами и фортом. Двигаться нам как раз за холмами чуть больше часа. Пока они все проснутся, пока позавтракают, тут и мы подоспеем.

Так и вышло. Когда мы вынырнули из-за холма, они только начинали седлать лошадей. Мы подошли к ним на расстояние метров четыреста и начали устанавливать пушки. Мушкетеры уже заняли свои места. Наконец пушки установили и зарядили. Тут от войска противника отделились несколько человек и собрались направиться к нам. Но я ждать не стал – к чему ненужная говорильня, тем более, пока мы будем языками чесать, они выстроятся для атаки.

– Пушки, товсь, – закричал я, – нечетные номера – огонь! Четные номера – огонь! Пушки банить и заряжать. Мушкетеры, пять шагов вперед. Лейтенанты командуют.

Ами залезла на крышу возка и наблюдала оттуда. Оставлять возок и наши телеги с боеприпасами где-то в тылу я не решился. Вдруг кто-то из разбегающегося воинства нарвется на них? Мы с кирасирами стояли с фланга, поэтому все было хорошо видно. В лагере баронов творилось что-то ужасное. Картечь накрыла большую часть лагеря, но так как солдаты стояли не в плотном строю, то было много живых, которые просто не понимали, что вокруг творится. Да еще и лошади взбесились и носились по лагерю, давя всех подряд. А рыцарский дестриэ – это около тонны живого веса, и если с такой тушей столкнуться, то мало не покажется.

Пушки дали еще два залпа. Командовал в этот раз Курт. А я стоял и наблюдал. После этих двух залпов сопротивляться противник уже не мог. Разрозненные группы расстреливались нашими мушкетерами. Другие стали разбегаться в разные стороны. Я подозвал Курта:

– Бери кирасир и обойди лагерь с двух сторон. Живых быть не должно. Будут они сдаваться или нет, мне все равно. Живые мне не нужны. Вперед.

Я повернул коня и подъехал к возку. Ами сидела на его крыше, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Она с ужасом взирала на то, что происходило в лагере. Картина была и в самом деле жутковатая. Строй мушкетеров, уже в одну шеренгу, охватил лагерь и спокойно расстреливал тех, кто еще подавал признаки жизни. Стреляли они теперь не залпами, а били на выбор. Едва заметив где-то шевеление, в ту сторону сразу посылали пулю. Потом они примкнули штыки и пошли по лагерю, то и дело протыкая кого-нибудь острием.