24 марта король объявил Уорика и Кларенса предателями и присвоил брату Уорика Джону Невиллу титул маркиза Монтегю в качестве частичной компенсации за утрату им графства Нортумберленд и одновременно в знак признания за сохраненную верность. Однако Уорик и Кларенс ускользнули от гнева Эдуарда. Они подняли парус в Девоне и после неудачной попытки бросить якорь в Саутгемптоне прибыли к запертым воротам Кале (где заместитель Уорика барон Джон Венлок получил утверждение в должности от короля). Наконец, 1 мая мятежные бароны сошли на землю в Онфлере с намерением искать помощи у короля Франции Людовика XI.

События следующих месяцев — одни из самых необычайных за все XV столетие в Англии. Людовик сделал свой ход и сумел убедить беглянку Маргариту Анжуйскую пойти на примирение с вчерашними врагами — Уориком и Кларенсом. Кроме того, он уговорил Делателя королей поддержать реставрацию Генриха VI, по-прежнему пребывавшего в лондонском Тауэре. Маргарита согласилась на брак своего сына Эдуарда и младшей дочери Уорика Анны, в то время как Кларенсу предложили удовлетвориться землями и титулом герцога Йоркского. 22 июля в Анжере состоялось официальное примирение Уорика и Маргариты. Графу Ричарду пришлось просить милости государыни, театрально преклонив колено и оставаясь в такой смиренной позе добрых пятнадцать минут, — ведь, в конце концов, именно он послужил «главной причиной падения короля Генриха, ее самой и ее сына». Уорик защищался, приводя в качестве довода следующее высказывание: «Не он содеял то, но в благородном гневе и отчаянии должен был то содеять». Впрочем, все это, конечно, было не чем иным, как позированием. Обеими партиями, заключавшими соглашение в Анжере, двигал расчет, как при брачном сговоре.

Мятежные бароны сочинили открытое письмо, адресованное «верным общинам» Англии, оправдывая в нем свои действия в поддержку Генриха VI не аргументами династической законности, а всё теми же языковыми штампами 1450-х годов. Они подчеркивали свою приверженность «процветанию короны и защите общего блага в Англии» и по-прежнему размахивали знаменем «воздаяния за сотворенное зло, за неправды и за притеснения бедного люда» [110]. Все это, несомненно, было пустой болтовней, хотя озабоченность, выказанная властями Англии в попытках не допустить распространения текста письма, явно указывает на силу идеи «общего блага» и сохранившуюся у графа Уорика способность влиять на умы населения.

Эдуард IV нервничал не напрасно. В начале августа на севере Англии вновь запылал мятеж, возглавляемый союзником Уорика, бароном Генри Фиц-Хью. Король быстро и решительно выступил на север со своим двором. Мятежники рассеялись, и 10 сентября Эдуард даровал прощение их вожакам, в том числе и Фиц-Хью. Однако трое суток спустя, пока король еще оставался в Йорке, Уорик и Кларенс, сопровождаемые Джаспером Тюдором (графом Пембруком при Ланкастерах) и графом Оксфордом, высадились в Девоне.

Очутившись в Англии, Уорик действовал стремительно. Он позаботился о комплектации войск артиллерией и маршем двинулся к Ковентри. Возвращение графа в Англию сопровождалось выражением народного воодушевления. В поддержку Делателя королей поднялись общины Кента, под знамена мятежа встали граф Шрусбери и барон Томас Стэнли. Еще важнее, что маркиз Монтегю (недавно замененный графом Нортумберлендом на посту хранителя восточных и центральных марок), поначалу собиравший воинов для Эдуарда, затем проигнорировал призыв короля и присоединился к брату.

Положение Эдуарда стало безнадежным. Он не имел возможности дать бой даже Монтегю, не говоря уже о непрестанно растущей армии Уорика. В сопровождении графа Энтони Риверса, лорда Уильяма Гастингса, лорда Уильяма Сэя и небольшой группы придворных король бежал в Кингс-Линн, а оттуда 2 октября морем отбыл в Нидерланды. Едва не попавшись в руки морякам враждебной ганзейской эскадры, Эдуард высадился на островке Тексел и был взят под защиту Лодевиком Брюггским, бароном Грютхэйса, в прошлом бургундским послом в Англии. Тем временем 3 октября епископ Уэйнфлит во главе эскорта сопроводил хилого Генриха VI из Тауэра, а через три дня Уорик вступил с армией в Лондон, где отдал себя на волю возвращенного на трон короля Генриха.

Низложение Эдуарда IV стало головокружительным поворотом событий. Иные современники порицали короля за бездеятельность, позволившую Уорику достигнуть военных преимуществ, но Эдуард не мог допустить разрастания мятежа Фиц-Хью. Возвращение семейству Перси их древнего титула графов Нортумберленда привело к отчуждению Монтегю и, вероятно, послужило причиной его решения в итоге связать свой жребий с братом Уориком. Вместе с тем Эдуард полагался (и вовсе не безосновательно) на верность вельможи на всем протяжении 1460-х годов. При этом он нуждался в семействе Перси для эффективного управления делами на северных границах. Совершенно очевидно, что кризис 1469–1471 годов произрастает из честолюбия графа Уорика; но утверждать, будто «Эдуард потерял трон… потому что управлял плохо» на протяжении 1460-х годов, означает не брать во внимание взгляд большинства современников, питаемый пропагандистскими лозунгами мятежных баронов: король позволил скверным советчикам ниспровергать правду и вредить общему делу [111]. Эдуард вступил в весьма необдуманный брак и небрежно обошелся с одобренными для него парламентом пошлинами, тогда как во внешней политике он не принимал в расчет советы влиятельнейших подданных. Ко всему этому добавлялось знамя любых недовольных — личность Генриха VI и соответственно законная альтернатива Йоркской династии. Вместе с тем реанимированный режим Генриха VI не располагал широкой поддержкой аристократии и землевладельцев. Мало кого убеждало краснобайство Делателя королей, и еще меньше находилось желающих верить, будто Генрих VI сможет быть деятельным и действенным правителем.

По крайней мере поначалу Эдуард встретил довольно прохладную реакцию со стороны зятя, герцога Бургундии Карла Смелого. Последний вместе с отцом выступал на стороне Ланкастеров в 1459–1461 годах. Невзирая на женитьбу на сестре Эдуарда в 1468 году, бургундский двор оказывал гостеприимство беглым герцогам Сомерсету (Эдмунду Бофорту, брату герцога, убитого при Хексеме в 1464 году) и Эксетеру. Карл, однако, питал небезосновательные опасения о наличии в соглашении Уорика с Людовиком XI тайного пункта — обещания графа повернуть силы Англии против Бургундии.

Похоже, к концу ноября отношение герцога к гостям из Йоркской партии начало теплеть. В следующем месяце Людовик аннулировал Пероннский договор[112] и объявил изъятыми французские земли Карла. Теперь у герцога не осталось выбора: 31 декабря он ассигновал Эдуарду 20 000 фунтов в качестве вспомоществования на затраты по возвращению престола, а через три дня Эдуард получил приглашение прибыть ко двору герцога в Эр[113]. При таких гарантиях поддержки со стороны бургундцев Эдуард приступил к подготовке эскадры вторжения, и 19 февраля его флот из 36 судов изготовился к выходу в море из Флиссингена.