Наконец с едой было покончено, и настало время возвращаться в «Нью-Йоркер». В воздухе смутно веяло близкой весной и даже как будто бы начинало теплеть. Милгрим подозревал, что это самообман, но все же повеселел. Восьмая авеню в этот час не бурлила дорожным движением. По ближней полосе промчался в противоположном направлении желтый «хаммер», и Милгрим невольно обратил на него внимание. Еще бы не обратить, мысленно хмыкнул он, шагая вслед за Брауном. Во-первых, это «хаммер», пусть даже не настоящий, а подделка, состряпанная на скорую руку; во-вторых, он желтого цвета. В-третьих, это был очень желтый «хаммер» с дурацкими колпаками, которые не крутились вместе с колесами, но едва покачивались, поскольку имели противовесы. И даже колпаки сияли желтизной в тон внедорожнику; а еще с них бессмысленно щерились бодрые смайлики – по крайней мере со стороны, обращенной к тротуару.

Но, говоря серьезно, Милгрима занимало другое. Водитель и пассажир пролетевшего мимо «хаммера» поразительно смахивали на рыцарей-мавров, заглянувших в прачечную на Лафайет-стрит. Вязаные черные шапочки, облепившие массивные черепа; безразмерные торсы, затянутые в черную кожу, словно дорогие диваны... Ну просто Гилберт и Джордж[94]на джипе.

Странно? Не то слово.

Холлис не разваливалась на части только благодаря теплому белому халату «Мондриан», солнечным очкам и поданному в номер завтраку, состоявшему из гранолы[95], йогурта и арбузного «ликуадо»[96]. Усевшись в просторном белом кресле, она пристроила ноги на мраморе приземистого кофейного столика и принялась разглядывать фигурку синего муравья на подлокотнике. Виниловое насекомое не имело глаз – возможно, по воле дизайнера?

Решительная ухмылочка, выражение мультяшного неудачника, уверенного в глубине души, что на самом деле он – супергерой. Осанка говорила о том же, чуть согнутые верхние лапки были прижаты к бокам, кулаки стиснуты, нижние лапки замерли в боевой стойке. Стилизованный египетский фартук и сандалии, видимо, намекали на логотип компании, который уж точно смахивал на иероглиф.

«Если жизнь подсунет тебе что-то новое, – говаривал Инчмэйл, – попробуй перевернуть это и заглянуть, что там на дне».

Холлис перевернула фигурку: подошвы насекомого были чистыми и гладкими, без фирменного знака «Синего муравья». Идеальная обработка. Нет, это не игрушка. По крайней мере не для детей.

Вспомнилось, как Ричи Нагель, звукооператор «Кёфью», затащил упирающегося Инчмэйла на Мэдисон-сквер-гарден[97]посмотреть Брюса Спрингстина. Рег вернулся в глубокой задумчивости, он даже сутулился под грузом впечатлений, но – странное дело – не желал говорить об этом. Выжать из него удалось немного: на сцене Спрингстин проявил высочайшее искусство владения собственным телом, воплотив собой сочетание Аполлона и Багса Банни. С тех пор Холлис долго и не без внутренней тревоги ждала, что Инчмэйл начнет выставлять себя на концертах боссом, но этого так и не произошло. А вот создатель синего муравья, подумала она, опуская фигурку на подлокотник, явно стремился к чему-то подобному – к сочетанию Зевса и Багса Банни.

Тут зазвонил сотовый.

– Доброе утро.

Инчмэйл, легок на помине.

– Ты подослал Хайди. – Голос прозвучал хладнокровно, почти без упрека.

– Она пришла на задних конечностях?

– Ты знал про деньги Джимми?

– Это твои деньги. Да, знал, но забыл. Когда он сказал, что готов с тобой расплатиться и только ждет возможности, я посоветовал, если сразу не выйдет, передать весь долг через Хайди. А иначе ты бы икнуть не успела, как денежки унеслись бы в трубу.

– Ты мне не рассказывал.

– Да забыл же. Причем с огромным усилием. Подавил в сознании всю историю после его внезапной кончины.

– И когда вы виделись?

– Никто не виделся. Он мне сам позвонил. А через неделю его нашли...

Холлис обернулась, не поднимаясь с кресла, и через плечо увидела небо над Голливудскими холмами. Пустое, совершенно пустое. Она повернулась назад и подняла бокал с остатками «ликуадо».

– Деньги, конечно, не лишние. Просто... не знаю, что с ними делать.

Сделав глоток, она поставила бокал.

– Лучше потрать. С банками я бы на твоем месте не стал связываться.

– Почему?

– Кто его знает, откуда взялась такая сумма.

– Не хочу даже знать, о чем ты сейчас подумал.

– Холлис, американские сотенные купюры – международная валюта дерьма последнего и, кроме того, любимая бумажка фальшивомонетчиков. Ты еще долго пробудешь в Лос-Анджелесе?

– Не знаю. А что?

– Да вот сорок минут назад выяснилось, что мне туда нужно через два дня. Могу помочь проверить купюры.

– Серьезно? Можешь?

– «Болларды».

– Не поняла.

– «Болларды». Я, наверно, буду их продюсировать.

– Ты правда в курсе, как проверяют фальшивые деньги?

– Я же в Аргентине живу, забыла?

– Анжелина с маленьким тоже приедут?

– Попозже, если выгорит с «Боллардами». А у тебя что?

– Была на встрече с Хьюбертом Бигендом.

– И как?

– Интересно.

– Боже мой.

– Выпили. Потом проехались посмотреть, как строят их новые офисы. Прокатились на танке «от кутюр».

– На чем?

– Жутко непристойная машина.

– Что он хотел?

– Чуть не сказала: «сложный вопрос», но тут все скорее мутно. Очень мутно. Если найдешь время вырваться от своих «футболлардов», тогда и расскажу.

– Ладно. – Он отключился.

Телефон зазвенел прямо в руке. Наверно, Инчмэйл еще что-то вспомнил.

– Да?