Витали огорченно покачал головой:

– Плохое начало.

– Он не убийца с видео на телефоне, – заверила агент полиции.

– А как же кровь, которую мы обнаружили на аппарате? Ты хочешь сказать, что твой друг не страдает носовыми кровотечениями?

Интересно, подумал Маркус, откуда ему это известно.

– Не надо на меня так смотреть! – расхохотался Витали. – Мне тараканчик нашуршал.

Руфо, подумал пенитенциарий. Раз инспектор вышел на него через Таракашку, значит он действительно дока.

– Ты еще не понял, кретин? – набросилась на него Сандра. – Кто-то хотел, чтобы мы очутились здесь, на этом самом месте. Впутал его, чтобы сбить тебя со следа, и этой фотографией в мобильнике использовал меня как приманку, чтобы вывести тебя на него. Он всех нас использует.

– И кто же он такой?

– Мы не знаем.

– И зачем это ему нужно?

– Чтобы беспрепятственно убивать приверженцев Церкви затмения.

Последние слова, по всей видимости, поразили Витали.

– Тебе-то что известно о Церкви затмения?

– Девять лет назад ее приверженцы похитили Тоби Фрая, возможно, чтобы убить его.

Витали казался ошеломленным.

– Кто тебе такого наговорил?

Сандра ни за что бы не призналась, что подсказку ей дал комиссар Креспи.

– Ладно тебе, инспектор: ты сам прекрасно знаешь, о чем речь. Церковь затмения – одно из твоих дел четвертого уровня секретности, верно? Я проверяла в архиве: твой послужной список недоступен для просмотра.

– Не знаю, откуда ты это все взяла, но попробуй пораскинуть мозгами. Как по-твоему, раз уж все мои дела четвертого уровня секретности, стал бы я болтать о них кому попало?

Сандра растерялась. Может, это очередной блеф, на какие горазд Витали.

Инспектор уловил сомнение в ее взгляде и усилил напор.

– Подумай, Вега: сколько человек в полиции действительно имеют доступ к файлам четвертого уровня?

Маркус не понимал, что происходит, но видел, что Сандра колеблется. Но прежде чем агент полиции успела что-то сказать, они услышали шум у входа в галерею. Их заставил умолкнуть негромкий топот: будто войско двинулось строем.

Потом почва под ногами вздыбилась, заколыхалась.

Сандра завизжала. Нашествие крыс всех застало врасплох.

– Черт, ну и мерзость! – заорал Витали, по очереди поднимая ноги в дорогих коричневых мокасинах, чтобы ненароком не раздавить какую-нибудь из гнусных тварей. – Откуда они взялись, проклятые?

Маркусу первому пришло в голову, что крысы от чего-то бегут.

– Тибр! – бросил он, схватил Сандру за руку и встряхнул, приводя в чувство. – Быстрее, нужно спешить!

Витали обернулся: в нос ему ударил смрад гнилостных вод. Забыв о мокасинах, он побежал с крысами наперегонки.

* * *

Наводнение, которого так боялись весь день, наконец началось. Речные воды хлынули в мгновение ока. Мутным потоком устремились в галерею, настигнув троих беглецов, которые всплыли вместе с крысами, отчаянно молотя по воде руками. Свет единственного фонарика померк почти сразу.

В темноте Сандра изо всех сил держалась за руку Маркуса, но тот боялся, что поток разъединит их. По правде говоря, он не был уверен, что выплывет. Бурным течением их неудержимо несло вперед. Что-то ударило пенитенциария в живот, возможно обломок дерева. Еще что-то стукнуло по затылку. Сандра, совершенно потеряв ориентацию, отчаянно цеплялась за Маркуса. Сумка мешала ей, она попыталась скинуть ремешок с плеча. Но что-то по-прежнему тянуло вниз. Видимо, пряжка зацепилась за платье. Нет, чья-то рука ухватилась за ремешок, а теперь впилась ей в плечо.

Даже в кромешной тьме Сандра поняла, что это Витали.

Сандра рванулась. Раз, другой. Безрезультатно. Она не знала, как долго еще сможет задерживать дыхание. Наконец инстинкт самосохранения, вопреки рассудку, подвиг ее на поиски кислорода. И Сандра вдохнула воду.

Теряя сознание, она успела почувствовать, как ремешок соскользнул с плеча и пальцы Витали разжались, отпуская ее.

Маркус ощутил, что Сандра держится за него уже не так крепко. Должно быть, лишилась чувств, сказал он себе. Грязная ледяная вода проникала в легкие, еще немного, и он сам захлебнется. Нужно что-то предпринять, пока не слишком поздно.

Он оперся ногой о стену галереи и рванулся вверх.

Вынырнул он в верхней части галереи, где образовалась воздушная подушка. Ухватился за трубу свободной рукой. Потом подтянул Сандру. Нужно узнать, дышит ли она еще. Маркус прижал ее к себе, приникнул губами к ее губам, пытаясь уловить дуновение жизни. Слава богу, дыхание ощущалось, хотя и очень слабое. Все время держась за трубу, он попробовал двигаться вперед, чтобы бурный поток снова не унес их. Так они преодолели около пятидесяти метров, и тут Маркус почувствовал, как лицо овевает струя свежего воздуха.

Пенитенциарий понял, что они находятся прямо под люком.

Нащупал железную лесенку, уходящую вверх. Взвалил на плечи бесчувственное тело Сандры и медленно, с трудом стал подниматься. Ему удалось открыть люк, толкнув его со всей силы одной правой рукой. Почувствовав на лице мелкие брызги дождя, понял, что они спасены. Правда, вышедшая из берегов река могла настигнуть их и наверху, но воды Тибра не смогли одолеть склона, где располагался спасительный люк.

Бережно уложив Сандру на асфальт, Маркус приступил к сердечно-легочной реанимации. Это подействовало: вскоре она закашлялась, извергая воду.

– Ты в порядке?

– Да… Кажется, да, – сказала Сандра, с трудом приподнимаясь. Она все еще ощущала теплые губы Маркуса на своих губах.

Оба понимали, как им повезло. На плече Сандры от пальцев Витали остались синяки. Сам инспектор наверняка погиб. Но в данный момент их внимание привлекло совсем другое зрелище.

Они видели прямо перед собой, как речные воды и пламя пожаров одерживают победу, заполоняя центр Рима, раскинувшийся у подножия холма.

Эрриаге понадобилось больше двух часов, чтобы дойти пешком до дворца Апостольской канцелярии. В обычные дни этот путь отнимал у него максимум двадцать минут.

Но нынешний день был не похож на другие.

Защищенный всего лишь плащом и черной шляпой, он прошел по улицам, граничащим с зоной, где вспыхнули первые мятежи. Каждый раз, когда кто-то попадался ему на глаза, Эрриага прятался в темном углу, надеясь, что его не заметят. Он видел пожары, которые даже ливень был не в силах потушить, слышал грозный гул Тибра, вышедшего из берегов. Но больше всего поразил его взгляд людей, которые шатались по улицам, обуреваемые жаждой насилия, – пустой, почти неподвижный.