– Открою, что меня испугало и заставило бежать, – наконец заговорил Папин. – К сожалению, у меня уже есть опыт взаимодействия со сверхъестественным. Готовы?

На Среднем Урале существуют Курманские скалы. Не так, кстати, и далеко от Екатеринбурга. В одной из расщелин археологи обнаружили остатки небольшой плавильной печи и металлургические шлаки, датированные началом второго тысячелетия нашей эры. Был в Курманских скалах и жертвенник. Своим названием, скорее всего, это место ему и обязано, ведь «курман» в некоторых языках и означает «жертва».

Однажды я обнаружил там другой жертвенник. Вернее – сразу два. Два камня метра полтора в диаметре. Лежали они поодаль друг от друга, но по форме были схожи – низ каждого обтёсан, но немного, а вот в верхней части выдолблены значительные углубления. Со временем земля и различный мусор заполнили их, и о том, что это чаши, а не просто валуны, можно было только догадаться.

– И что вы сделали с этими чашами?

– Да ничего особенного. Лишь раскопал одну из них. Хотел по мощности почвы определить время, когда ею пользовались. Навскидку у меня полторы тысячи лет получилось. Начал копаться под вечер, так что на вторую чашу времени не хватило, решил отложить на утро. А утром, вот как мы сегодня, домой поехал – той ночью мне сон приснился. Показалось, что едва я задремал, как мне явился мужчина в причудливом облачении. Теперь я думаю, что это был шаман. Он негодовал: лицо искажено злобой, он топал то одной, то другой ногой, потрясал сжатыми кулаками. Слов я не различал, но можно было догадаться, что так он реагирует на мои раскопки. Потом человек стал расти – с каждым притопом и замахом кулака увеличиваться в размерах. Когда стал вровень со скалами, занёс надо мной ногу в какой-то кожаной обутке – вот-вот опустит её на ничтожного человечка.

А наяву тоже поджидали сюрпризы. Во-первых, кукушка. Да-да, точно такая же сумасшедшая, как сегодняшней ночью. Я и без того уснуть уже не мог, боялся продолжения кошмара, а тут ещё это нескончаемое «ку-ку», ставшее к рассвету просто невыносимым.

Когда рассвело, я двинулся к железнодорожной станции.

Буквально через пару дней моя жена пришла домой в слезах – ей диагностировали рак молочной железы. В эту же ночь ко мне во сне опять явился шаман, что кошмарил меня на Курманских скалах. Правда, теперь уже не угрожал, а исполнял какой-то ритуальный танец у разрытой мной жертвенной чаши.

Поэтому, как только жена утром отправилась в поликлинику сдавать анализы, я позвонил на работу, попросил отгул. Потом прихватил лопату и отправился на железнодорожный вокзал. Сел в первую же электричку, идущую в том направлении, – и зарыл свой раскоп.

– Помогло?

– Когда супруга через несколько дней явилась в клинику на лечение, повторное обследование ни опухоли, ни её следов не выявило.

– Теперь понимаю, что вас так всполошило. Ассоциации напрашиваются сами собой: две чаши – две женские груди… Думаете, я тоже порылся там, где не следовало?

– Очень может быть.

– И насчет кукушки вы, скорее всего, правы. Шаманы народов, населяющих Урал, Приуралье и Сибирь, кукушку особо почитали, она была своего рода их чревом, – пришло время и мне явить знание и поведать информацию, полученную из «Евангелия от Петро».

– Очень интересно, – отозвался Папин. – Кстати, помните, я говорил, что кукушка прокуковала двести восемьдесят раз?!

– Допустим… И что с того?

– А то, что двести восемьдесят дней – это сорок акушерских недель, столько обычно длится беременность у женщин.

– То есть кто-то родился?

– Во всяком случае, такое можно предположить.

Нам оставалось ещё два дня сплава до ближайшего места, откуда проще всего было добраться до цивилизации. Называлось оно Ерёмина яма, от неё до Вогулы – посёлка и железнодорожной станции – всего пара километров по лесной дороге. Остаток дня мы проплыли молча, лишь изредка перебрасываясь незначительными фразами. Каждому было о чём подумать. Первозданную тишину нарушал лишь всплеск вёсел.

На стоянку встали рано. Все хлопоты по обустройству Папин взял на себя, позволив мне всецело заняться записями.

20 августа 2017 года

На следующий день произошло событие, вернувшее нас к разговору о чудесах Золотой Бабы.

Я, как обычно, грёб, сидя спиной по направлению движения, поэтому сохатого первым увидел пассажир Папин.

– Лось, – произнёс он негромко, едва ли не шёпотом.

Я опустил вёсла и обернулся.

Матёрый – отростков десять, если не больше, – бык безмятежно цедил сильвинскую воду, ткнувшись в неё своей торпедообразной башкой. Я легонько шлёпнул веслом, чтобы обратить на себя внимание, пока не подплыли слишком близко. Сохатый резко развернулся на задних ногах, едва не встав на дыбы, и ломанулся в ивняк, оставляя на галечном пляже глубокие следы-воронки.

– Красавец! – восторженно оценил Папин, делая ударение на последнем слоге.

– Вот бли-и-и-н! – мой возглас означал скорее досаду. – Я ведь не рассказал вам, что лоси определённым образом связаны с Липовой горой. Забыл со всей этой кутерьмой.

– Любопытно… Только ведь я не зоолог.

– Тут дело в другом. Вы слышали о миграции этих животных на значительные – до нескольких сотен километров – расстояния?

– Скажем так, краем уха.

– География данного явления довольно широкая: от севера европейской части страны до Якутии и Дальнего Востока. Перемещения сезонные – лоси выдвигаются в малоснежные районы, где легче добыть корм, а потом возвращаются.

Миграции из года в год проходят по одним и тем же путям туда и обратно. Исключение составляет пермский, самый крупный в России, исход – с восточных склонов Уральских гор на западные. Традиционно он начинается с пермских земель, сваливается в Висим, затем поднимается на Север и замыкает круг вновь в коми-пермяцких краях. То есть животные ходят кругом. При этом возвращается только половина животных. Как считают зоологи, другая отсеивается, оседает на тех или иных кормовых пастбищах. Но я думаю, что всё же к родным местам прибивается больше.

– Почему?

– Да потому что учёные не берут в расчёт маршрут, пролегающий как раз по Липовой горе. Во всяком случае, я не встречал упоминания о нём в их отчётах. Хотя тщательно изучал их, когда писал материал на эту тему. Лоси, чей путь пролегает через Липовую, и возвращаются той же тропой, а их поджидают для подсчёта с севера. Кстати, местные охотники в курсе и пользуются этим. Правда, сейчас это браконьерством называется – весной охота на лося запрещена. Но тут правит другой закон – тайга.

– Значит, думаете, это может быть как-то связано с особой точкой?

– Теперь почти уверен. Я говорил с