Во время учебы в школе Синтия была любительницей природы и до сих пор считала себя таковой. Ей нравилось в одиночестве прогуливаться по берегу реки, подставлять лицо дождю, прислоняться к старым стенам, подолгу смотреть на темную воду прудов. Синтия любила помечтать и писала стихи о природе. С этой неотъемлемой частью культуры, распространенной в семидесятые годы в прилегающих к Лондону графствах, она распростилась, когда, увозя с собой лишь воспоминания, перебралась из Англии в Сидней к кузине Мойре, девушке немногим старше ее. В Сиднее у Мойры имелся магазинчик, заваленный молодежной одеждой, сумочками, туфлями ручной работы, керамикой, подушками, декоративной писчей бумагой и другим околохудожественным товаром. Выйдя замуж за преуспевающего юриста, Мойра переселилась в Аделаиду, и прекрасный Сидней вдруг стал казаться Синтии пустым. У нее был бойфренд. Но и он, как вдруг оказалось, не заполнял пустоту. В двадцать четыре года Синтии захотелось новой жизни. Впрочем, она толком не знала и старой.

В гости на Рождество ее звали столько друзей, что она сбилась со счета. Добрые лица, улыбки, «тебе будет одиноко без Мойры… какие у тебя планы на Рождество?». Им вторил Джорджи, якобы ее бойфренд:

— Слушай, обязательно приезжай к нам. Мы будем рады встретить Рождество вместе с тобой. С моим младшим братом и сестренкой…

Синтия опять ощутила невыносимую пустоту.

— Вообще-то я возвращаюсь в Англию.

— Так сразу? До Рождества?

Она уложила вещи и раздала весь ненужный ей хлам. Купила билет на самолет в один конец, на рейс Сидней — Лондон, точно в день Рождества. Праздник она проведет в самолете. Она непрестанно думала о красоте и преуспеянии, которые покидала, о море, пляжах, магазинах и горах, но так, словно замечталась, прислонившись к старой стене. Англия — ее цель и ее судьба. Полной, по-настоящему взрослой жизнью в Англии она еще не жила. Джорджи проводил ее на самолет. Ему тоже предстояла новая жизнь среди сизых холмов и удивительных красок Брисбена, где его единственному дяде, разводившему овец, требовался помощник на квинслендской ферме. «Кому-нибудь другому он не будет казаться пустым, — думала Синтия. — Совсем напротив. Но для меня он пуст».

В Англии ей вряд ли будет одиноко. Ее разведенным родителям едва перевалило за пятьдесят. Все еще неженатый брат работал бухгалтером. Тетя недавно умерла, назначив Синтию душеприказчицей. Нет, в Англии она не станет страдать от одиночества — или по крайней мере гадать, чем бы ей заняться.

* * *

В самолете было почти пусто.

— Никому не хочется лететь в день Рождества, — объяснила стюардесса, разнося напитки. — Если и находятся желающие, то их немного. Ажиотаж всегда бывает перед Рождеством, потом самолет обычно битком набит с самого дня подарков и до Нового года, а дальше все снова приходит в норму.

Она объяснила это молодому человеку, который высказался по поводу обилия пустых мест.

— А я провожу Рождество в самолете потому, что мне больше некуда податься. Я думал, будет забавно.

— Обязательно будет, — пообещала миловидная стюардесса. — Мы постараемся развлечь вас в полете.

Ее молодой собеседник остался доволен. Он сидел впереди Синтии, через несколько рядов от нее. Обернувшись, он увидел Синтию и улыбнулся. За следующий час вся малочисленная компания в самолете узнала, что он учитель, возвращающийся домой после участия в программе обмена.

Самолет вылетел из Сиднея в четвертом часу, в день Рождества. До Бангкока, где предстояла заправка, оставалось девять часов.

На двух свободных местах в первом ряду расположилась пара средних лет, погруженная в чтение: он читал журнал «Тайм», она — потрепанный томик в бумажной обложке, «Загадочное происшествие в Стайлзе» Агаты Кристи.

Худой длинный мужчина в очках прошел мимо пары, направляясь в туалет. Возвращаясь, он остановился, указал на томик в бумажной обложке и воскликнул:

— Агата Кристи! Вы читаете Агату Кристи. Она серийный убийца. Значит, ваша темная сторона — натура серийного убийцы. — Он торжествующе просиял и занял место за читающей парой.

Появилась стюардесса, и двое читателей хором позвали ее.

— Кто этот человек?

— Вы слышали? Он назвал меня серийным убийцей.

— Извините, сэр, что-нибудь не так? — спросила стюардесса у мужчины в очках.

— Просто высказался, — ответил он.

Стюардесса исчезла в носовой части самолета и вернулась с офицером в форме, вторым пилотом, держащим в руках какие-то бумаги — очевидно, список пассажиров. Он взглянул на номер места, занятого обидчиком в очках, затем обратился к нему:

— Профессор Зигмунд Шатт?

— Зигмунд через «с», — уточнил профессор. — Ничего не случилось. Я просто сделал профессиональное наблюдение.

— Впредь советую держать наблюдения при себе.

— Молчать я не стану, — заявил Зигмунд Шатт. — Что бы вы там против меня ни замышляли.

Второй пилот подошел к читающей паре, наклонился и зашептал что-то ободряющее.

— А я что говорил? — воскликнул Шатт.

Пилот направился по проходу в сторону Синтии и сел с ней рядом.

— Больной на всю голову. В самолетах с такими хлопот не оберешься. Но этот может оказаться безобидным. Уж лучше пусть так. Вам одиноко?

Синтия повернулась к пилоту. Он был симпатичным, довольно молодым. Достаточно молодым.

— Немного, — призналась она.

— В первом классе пусто, — сообщил пилот. — Хотите пересесть туда?

— Мне бы не хотелось…

— Идемте со мной, — прервал он. — Как вас зовут?

— Синтия. А вас?

— Том. Я пилот. Сегодня нас пока трое. В Бангкоке прибавится еще один.

— В таком случае мне нечего бояться.

Все закрутилось в Бангкоке, когда они вышли из самолета на полтора часа, чтобы размять ноги. Пассажиры отправились бродить по отделам беспошлинного магазина — скупать кукол и шелковые галстуки, никчемные «сувениры из Бангкока», запивать печенье и пирожки кофе и другими напитками. Том и Синтия никуда не пошли. Они занялись любовью в красиво обставленной каюте с настоящими занавесками на окнах — фантастические желтые цветы на белом фоне. Рассказав друг другу о себе, Том и Синтия продолжили.

— Это Рождество, — сказал он, — я никогда не забуду.

— Я тоже, — кивнула она.

До возвращения экипажа и пассажиров оставалось еще полчаса. Один из заправщиков, пополняющих запасы топлива в самолете, уже укатил.

Синтия без стеснения воспользовалась роскошью Уборной с зубными щетками и запасами туалетной воды. Она привела себя в порядок, освежилась и снова стала симпатичной, расчесала красиво подстриженные шлемом темные волосы. На обратном пути в салон она встретилась с Томом: он откуда-то возвращался, улыбаясь, и выглядел помолодевшим. Том вручил Синтии коробку: