В последнее время Энн часто жаловалась мне на «интервенцию», которой подвергался ее замок. Людям, которые знать ее не желали, когда она была женой простого водителя автобуса, вдруг вздумалось завести с ней дружбу. Монти не видел в этом поводов для беспокойства. Впрочем, устраивать застолья и развлекать гостей приходилось Энн, а не Монти, который целыми днями помогал управляющему в имении, исполнял обязанности егеря и следил за расчисткой леса.

Энн быстро поняла, что пара англичан, которых она пригласила только на чай, — прилипалы, надоедливые честолюбцы, и в полном отчаянии переглянулась со мной, услышав из уст Марион Рингер-Смит «уверена, мы с вами уже встречались».

— Вы думаете? — Энн поднялась и прошла к задней двери. — Это Cour des Adieus,[4]— пояснила она, — отсюда ближе до остановки вашего автобуса.

Марион наклонилась и схватила кусок кекса так, словно у нее остался последний в жизни шанс отведать кекса.

В то время я как раз дописывала роман. Энн предложила мне покой и тишину французского шато, идеальные в сочетании с ее собственным образом жизни, далеким от церемоний. Мало того, она взялась перепечатать рукопись. Но на часах было уже без четверти шесть, и я понимала, что свои планы на остаток дня мы можем и не выполнить.

В том, что Марион действительно встречалась раньше с Энн, я сомневалась. Просто Марион выбрала именно этот способ для психологического воздействия на Энн. Из нас двоих Марион была знакома со мной, но не отдавала себе в этом отчета. За прошедшие сорок лет она успела забыть меня.

Джейк Рингер-Смит спросил, нельзя ли ему воспользоваться ванной. «Ох и назойливый тип, — мелькнуло У меня. — Почему бы вам двоим просто не взять и не уйти?» До самой остановки сплошь деревья и непролазные кусты, словом, есть где помочиться. Но нет, ему втемяшилось заглянуть в ванную. До автобуса оставалось почти десять минут. Джейк подтолкнул свой рюкзак жене:

— Ты не захватишь его?

— Мне бы так хотелось пройтись по шато, — сказала Марион, — раз уж мы здесь и притащились в такую даль.

В подобные ситуации мне случалось попадать и прежде. Встречаются люди, как ни в чем не бывало задерживающие целую группу усталых спутников только потому, что им приспичило осмотреть уникальный амвон. Или те, кто прибывает на ужин с часовым опозданием, объясняя, что просто не мог не посетить по дороге некую картинную галерею. Марион была как раз из таких. В ответ на упрек она не постеснялась бы возразить, что заплатила за билет на самолет, чтобы добраться до места. Мне запомнились бесформенное, сшитое из марлевки платье Марион, ее потрепанные сандалии, мешковатые, неряшливые брюки Джейка в нарочитых заплатках, алчное стремление обоих сблизиться с хозяйкой дома, выпросить разрешение поужинать в шато и, несомненно, остаться переночевать. Я искренне сочувствовала Энн, которая, как видно, жалела себя и горько раскаивалась, вспоминая необдуманное приглашение на чай.

В постройке, находящейся на некотором расстоянии от дома, за огородом, Энн устроила кухню и столовую для бездомных. Я знала, что она обязана являться туда и оказывать посильную помощь каждый вечер в половине седьмого. Энн старательно растолковала это Рингер-Смитам:

— …я с радостью предложила бы вам осмотреть дом, но здесь и смотреть-то не на что.

— Столовая для бездомных! — воскликнул Джейк. — А можно и нам миску супа? Тогда мы могли бы устроиться на ночь в спальных мешках, где-нибудь в ваших очаровательных аркадах, а завтра осмотреть дом.

Похоже на кошмар, верно? Так и есть. Этих людей было ничем не пронять.

Тем же вечером, раздавая ломти хлеба с сыром и миски томатного супа в столовой для бездомных, я ничуть не удивилась появлению Рингер-Смитов.

— Наше место среди низших классов, — объявил Джейк с подчеркнуто скромной усмешкой, означающей «среди низших классов нам не место, посмотрите-ка, какие мы недюжинные натуры, — нам нет дела до того, как мы выглядим и с кем общаемся. Мы — это мы».

На самом же деле они смотрелись неуместно и даже подозрительно среди тощих, как скелеты, бродяг, лохматых недоучек и одутловатых побирушек-мешочниц. Даже не улыбнувшись, я подала им тарелки. На последний автобус они не успели. Энн и Монти пришлось устраивать их в доме на ночь. Я прямо слышала, как Рингер-Смиты похваляются в кругу друзей: «В Дижоне мы гостили в шато Леклер-де-Мартино».

Перед завтраком я посоветовала Энн и Монти пореже попадаться незваным гостям на глаза.

— Не то вы никогда от них не отделаетесь, — объяснила я. — Предоставьте их мне.

— Я точно помню, — сказала Марион, — что уже встречалась с Энн. Только не могу сказать где.

— Она много у кого служила кухаркой, — объяснила я. — А Монти — дворецким.

— Кухарка и дворецкий? — переспросил Джейк.

— Да, а хозяина с хозяйкой сейчас нет дома.

— А она сказала мне, что она и есть хозяйка, — возразила Марион, мотнув головой в сторону двери столовой.

— О нет. Вы, наверное, ошиблись.

— Но я же точно помню, что она сказала…

— Нет, что вы, — перебила я. — Жаль, что осмотреть шато вам не удастся. Такие дивные картины. Но графиня с минуты на минуту будет здесь. Не знаю, как вы намерены объясняться. Насколько мне известно, вас не приглашали.

— Как же, приглашали, — возразил Джейк. — Слуги уговорили нас задержаться. Как это типично — строить из себя хозяев поместья!.. Однако уже поздно, мы опоздаем на автобус.

Не прошло и четырех минут, как они удалились, волоча по дорожке свои туго набитые рюкзаки.

Узнав, как я этого добилась, Энн и Монти пришли в восторг. По своему опыту Энн было известно, что такие гости способны застрять в шато на целую неделю.

— Ну а как еще обходиться с такими людьми? — спросила Энн.

— На вашем месте я бы написала о них рассказ, — ответила я. — И продала его.

— А если они подадут в суд?

— Пусть подают, — кивнула я. — Пусть только попробуют заявить: «Да, это были мы».

— Парочка со странностями. Они прихватили с собой мыло, — сообщила Энн.

Улыбающийся Монти ушел по делам. Энн тоже. И я последовала их примеру. Точнее, попыталась.

Тем же утром два часа спустя, в половине двенадцатого, я выглянула в окно своей комнаты, как часто делала, работая над романом, и увидела все ту же парочку под деревом у края лужайки. Оба смотрели на дом.

Я понятия не имела, где в ту минуту находились Монти и Энн, и не знала, как найти управляющего Рауля или его жену, Мари-Луизу. Несмотря на нежелание нарушать ритм рабочего утра, я все-таки решила спуститься и узнать, в чем дело. Едва увидев меня, Марион воскликнула:

— A-а, привет. Мы решили, что неучтиво с нашей стороны уезжать, не повидавшись с хозяйкой дома и не выразив ей свое уважение.