Что это? Мобильники?

Шеппард оглядел остальных: судя по лицам, они тоже ничего не понимали. Обернулась, сидя на кровати, даже Констанция, а Та, что в наушниках, высунулась из-под стола.

Он снова посмотрел на кровать. Его собственного телефона не было.

– Это еще что? – спросил Райан.

Шеппард наугад схватил один, тоненький смартфон, и тронул пальцем экран. Экран осветился, «обои» представляли собой изображение собаки с оленьими рогами. Чтобы войти, нужен пароль. Впрочем, он не понадобился. Шеппард увидел все, что нужно. Нет сигнала.

А куда бы он позвонил? В полицию? Никогда раньше не звонил в полицию. Сцена была бы как в кино.

– Девять-девять-девять. В чем ваша проблема?

– Нас похитил человек в лошадиной маске и удерживает в запертой комнате. В течение оставшихся часа и сорока пяти минут я должен раскрыть убийство, в противном случае он взорвет здание. Нет-нет, погодите, не вешайте трубку!

Шеппард положил смартфон и услышал чье-то хныканье. Он огляделся. Та, что в наушниках, уставилась на эту игрушку не отрывая глаз.

– Хоть чей-нибудь аппарат здесь есть? – спросил Шеппард.

Никто не пошевелился. Тогда Шеппард взял аппарат с откидной крышкой, открыл, и экран сразу осветился. Простенький синий фон. Старомодный. А в уголке снова: нет сигнала.

Телефонные компании и в самом деле исполняют Божью работу.

Он положил телефон, и его сразу схватил Райан.

– Это мой, – сказал он, открывая.

Вперед двинулся Алан, показался в поле его зрения и тоже ухватил аппарат.

– Наконец-то я смогу сказать Дженкинсу, чтобы приготовил мой доклад.

– Мне кажется, прежде всего надо позвонить в полицию, разве не так? – сказала Мэнди и взяла еще один.

Это был ее телефон, на нем болталась висюлька.

Осталось два аппарата. «Блэкберри» и смартфон. Он взял смартфон. Немного старее, чем первый, с трещинкой в уголке. На «обоях» – молодая женщина с ребенком на руках. В углу экрана – нет сигнала.

Погоди-ка.

Три аппарата, на всех нет сигнала. Он оглянулся, посмотрел на Мэнди, перевел взгляд на Алана и по лицам понял, что у всех – то же самое.

– Разве такое возможно? – вопросил Райан.

Но Шеппард уже понял, в чем дело, и все же поднял аппарат как можно выше над головой. Мэнди сделала то же самое, ее висюлька болталась в воздухе.

– Боже мой…

Оттуда, где сидела Констанция, послышался тяжкий вздох.

– Бог не нуждается в телефонных вышках, – услышал Шеппард.

– Ох, закройте рот, фанатичка, – прошипел Алан.

Шеппарду было не до них.

– Ну что, есть у кого-нибудь?

В ответ – унылые лица.

– Как это нет сигнала, – проговорила наконец Мэнди, – когда мы в самом центре Лондона?

– Этот ублюдок, скорее всего, блокирует его, – заявил Алан. – Прием сигнала. Играется с нами, как со щенками. Только начнешь надеяться, он разбивает надежду вдрызг.

– О чем вы? – спросил Райан.

– Я постоянно это вижу в своей работе, сынок, – ответил Алан. – Так всегда ломают людей.

Констанция сдвинулась на кровати и протянула к Шеппарду руку. Тот отдал ей смартфон. Она взяла и вернулась на прежнее место.

Остался один аппарат. «Блэкберри». Эта модель снабжена полной клавиатурой с невероятно маленькими кнопками для каждой буковки. Но чей же он?

Шеппард взял его и нажал на первую попавшуюся кнопку. Экран осветился. На нем, позади значков, возникли два женских лица. Жена и дочь. Здесь они, должно быть, моложе, чем сейчас.

И выпивка, и наркотики – они только туманят мозги. Затемняют прошлое. Заставляют жить лишь настоящим. Из-за них страдает память, труднее вспоминать о важном, хотя картинки минувшего никуда не исчезли. Им нужно только помочь всплыть на поверхность. Он заглянул в глаза дочери Уинтера, и этого оказалось больше чем достаточно. Вспомнил, сколько страданий он им принес. Уинтер теперь мертв, и они, возможно, ничего не знают. Он прикрыл экран ладонью, словно так можно скрыть содеянное.

– Это ваш телефон? – нерешительно спросила Мэнди и улыбнулась.

Она поняла, что такого аппарата у Шеппарда быть не могло, не в его стиле. И правда, не в его.

– Мм… да, – ответил Шеппард, поднимая голову. – И здесь нет сигнала.

Он положил телефон в карман, в тот же самый, где лежали пузырьки с бурбоном.

«Ложь разрушает личность, – говорил Уинтер во время одного из последних сеансов. – Она способна разложить ее изнутри».

Видимо, этой истины он не усвоил.

Они разбрелись по комнате, проверяя каждый угол, поднимали аппараты как можно выше, надеясь, что на экране появится хоть одна палочка сигнала. Шеппард смотрел на них и понимал: бесполезно. В спектакле с телефонами не было никакого смысла.

Алан прав. «Темный человек» играет с ними, заставляет тратить попусту драгоценное время.

Все не так-то просто. Правильно?

Его телефона в коробке не оказалось. Что бы это значило? Он хоть был у него в кармане тогда, в Париже? Шеппард не помнил.

Значит, возможно… Шеппард убедился, что все вокруг заняты опытами со смартфонами, и снова достал «Блэкберри» Уинтера. Пароля здесь не требовалось, заходи, выбирай что захочешь. Он проверил сообщения и ничего не обнаружил. Должно быть, удалены. Порыскал в остальных программах на рабочем столе – в основном то же самое. Ни писем в почтовом ящике. Ни извещений. Ни записей.

Добрался до ежедневника. Сегодняшний день выделен большой желтой полосой. Полоса тянулась и дальше. Судя по этой информации в телефоне, Уинтер сейчас занят, и будет занят до…

Он притронулся пальцем к полосе, она расширилась, открывая подробности. Назначенная встреча длится с пяти утра двадцать пятого октября – то есть сегодняшнего утра, если Шеппард не ошибается, – и продолжится по тридцать первое декабря две тысячи девятьсот девяносто девятого года. Это максимум, что мог предложить ежедневник. Встреча была озаглавлена большими печатными цифрами «4404». А место? Шеппард перемотал вниз: TGH.

Шеппард положил телефон. Что означают цифры 4404? Этот гостиничный номер? Или номер, в котором Уинтер производил обмеры? Если этот номер – 4404, а это наверняка так, значит они именно в «Грейт-отеле». Похоже, все выстраивается. А какие дела у Уинтера с «темным человеком»? И почему он по своей воле явился в сюда, зная, что его ожидает? А если не знал? Встреча, которая длится до две тысячи девятьсот девяносто девятого года. Уинтер был полностью занят до две тысячи девятьсот девяносто девятого года.