Ладно, решила она. Поехали. Сначала Горрум, а потом Шрасс…

Тесак, который совсем недавно чинил карандаш, пригодился ей снова. Конон, увидев широкое лезвие затрепыхался изо всех сил.

— Тихо, — присев над соседкой, произнесла Тень. — Это не для тебя, а для меня. С тобой вообще ничего плохого не случится, обещаю. Веришь?

Кокон утвердительно мотнул головой.

— Лежи спокойно, — предупредила его Тень, поднимаясь.

Тесак легко вскрыл ее ладонь. Тень обошла круг и обвела капающей кровью контуры пентаграммы. Ирреальность, разбуженная предыдущими заклинаниями, зашипела, жадно поглощая кровавые капли.

— Проголодалась, сволочь, — нежно проворковала Тень. — Ну, жри, жри.

Она вновь замерла у ног соседки. Несколько раз быстро вздохнула.

— Ну, же! — с надеждой прошептала Тень, быстро шепча молитвы. — Вернись ко мне, ведьма!

На этот раз пентаграмма замерцала практически сразу. На шестом заклинании по кровавому следу зазмеились электрические разряды. На седьмом Тень внезапно упала на колени и захрипела от выворачивающей внутренности боли.

Ее пальцы свело судорогой, а ноги заметались по кухне, словно в припадке эпилепсии. Изо рта пошла пена с кровью.

— Что за черт?! — прохрипела Тень, давясь этой пеной. — Какого…?!

Режущий импульс пронзил ее спину. Она выгнулась, стараясь сбежать, облегчить страдание. Горячее лезвие воткнулось в живот.

— Да что же…?!

О таких изощренных муках в учебниках не упоминалось. Ни единого слова. Там было написано просто и ясно: пентаграмма, кровь и восемь кастов. Заклинания исполнялись на десяти языках.

И тут Тень все поняла.

Узница в ее сознании только притворялась. Получив доступ к слуху и обонянию, эта сволочь, воспользовавшись ситуацией, перемкнула нервные окончания. Тело, не в силах совладать с одновременно поступающими командами двух враждующих сознаний, впало в эпилепсию. Оно растерялось перед отчаянным натиском изнутри.

Тень поняла все это быстро и сразу.

— Настя, — прошипела она. — Будь ты проклята!

У нее парализовало правую сторону лица. Затем правую руку. Скрюченные пальцы вцепились в ножку кухонного стола, побелев от напряжения. Узница, бросив в бой последние силы, ведомая отчаянием, захватывала все новые и новые нервные потоки.

Правая нога. Холод стремительно поднимался от сведенной судорогой пятки вверх, к ягодице.

Тень отступала, проигрывала сражение. Она не успевала перегруппировывать собственные силы. Настя, очевидно, сидя в темноте, тщательно обдумала порядок, направления и распределение сил для атаки.

Левая нога. Как же больно, черт! Тень дралась, ожесточенно стиснув зубы. Ее легионы, переброшенные к колену, гибли один за другим, сметаемые безжалостной волной противника.

На этой войне пленных не брали. Речь шла только о полном, тотальном уничтожении.

Холод обхватил колено тугим кольцом. По внутренней стороне ноги скользнули ледяные разведчики.

— Нет! — исступленно закричала Тень. Она не желала проиграть так глупо. Она не хотела обратно в Безмолвие и во Тьму.

Теперь лед обжигал ее до пояса, поднимаясь все выше и выше.

В преддвериях живота остатки ее армии угодили в Сталинградский котел. Режущая боль рапортовала Тени о происходящем на поле боя. Войска Насти широкими клиньями врезались в оборону, и, разнеся основные удары по косым мышцам, взяли ее дивизии в клещи. Холод пополз к груди, а в животе еще продолжало пульсировать пекло истребляемых защитников Тени.

— Ну, что, получила, сволочь?! — возник в ее сознании торжествующий голос Насти.

— Посмотрим, — упрямо заскрипела зубами Тень.

У нее еще оставалась надежда. Последняя, призрачная, почти невозможная. Однако, в ней, в этой надежде, было слишком много если. Если она избрала для возвращения Афимии правильный путь, если сумеет закончить обряд Пути, если армия Насти замедлит свое продвижение, если…

Тень распахнула рот, собирая последние силы.

Ее лицо в свете разрядов стремительно менялось. Вот улыбка Насти, через мгновение звериная ухмылка Тени. Глаза то высыхали, то роняли слезы. Грудь опадала и снова вздымалась. Кулаки колотили по кафелю, разбивая костяшки в кровь. А обжигающий холод, сломав две последних крепости на груди, уже карабкался к горлу.

— Аш мун…, — слова давались ей с огромным трудом. Она путалась в частях заклинания и теряла нить. — Тир аха… Ай!.. Как же больно!.. Керр шахад малис…. Или… Магиз… Или…., — холод, наконец, добрался до горла и сдавил его железной рукой.

Но Тень успела договорить.

Пентаграмма ослепительно вспыхнула. По ее краям возникли мерцающие нити света, они взмыли к потолку, расширяясь и превращаясь на глазах в сверкающий столб, а внутри него взметнулось пламя. Тень, прижав к полу правую онемевшую щеку, могла лишь смотреть, роняя пузырящиеся слюни на кафель и молча молиться. Она не хотела обратно. Она страстно желала оставаться живой. В ее глазах плавали безмолвные слезы.

Там за огненной стеной, истошно закричала соседка, но Тень все равно оставалась глуха. И вдруг столб опал вниз, а в пентаграмме осталась высокая женщина, лишь отдаленно напоминающая свою куколку. Она шагнула на пол кухни, кутаясь в рваные остатки пут и кокона.

Длинные волосы рассыпались по ее плечам.

— Ты? — увидела она Тень на полу. — Ты?!

Губы раскрылись.

— Убирайся! — выкрикнула Настя.

— По-мо-г-ги-и…, — из последних сил прошелестела Тень.

— Конечно, Хозяйка, — кивнула Афимия, высвобождая руки из остатков кокона. — Как прикажешь.

1

Вестником очередного грядущего несчастья оказался Толян.

— У нас проблемы, — с порога начал он. — Мне только что звонили ребята с терминала.

— И что? — без эмоций поинтересовался Олег.

— У них проверка, — продолжил Толян. — А наши Женины машины на оформлении.

— И что? — повторил Олег.

— Как «ну и что»? Они их переоформлять будут задним числом.

Такое иногда случалось.

Это было не более чем обычная, досадная неприятность. Такие неприятности всегда оговаривались с клиентом отдельно и компенсировались им же.

— Что ж, — пожал Олег плечами, — значит, останемся без премиальных. Как будто такого раньше у нас не случалось. Ты не нервничай, кофейку попей.

— Надо бы Жене позвонить, — растерянно произнес Толян. — Подготовить.

— Подготовим еще. А когда готовы машины-то будут?

— Обещают — сегодня вечером. Если им денег подвезем.