Поддавшись внезапному порыву, Алекса призналась:

– Я мечтала о тебе. Хотела, чтобы ты обнял меня, успокоил, приласкал…

– Правда?

– Да! Я и сейчас мечтаю о том же, – проговорила она срывающимся от волнения голосом.

– Может, из-за твоей беззащитности, из-за твоих пылких взглядов ты меня так очаровала… Но что бы там ни было, наши отношения должны стать другими. Больше так продолжаться не может.

– Да, – еле слышно проговорила она.

– Я уж начал думать, не расстаться ли нам. Ради Джессики. Затевать любовный роман, если он идет во вред ребенку, неразумно. Но меня так притягивала твоя отзывчивость, восприимчивость. Я ненавидел себя за свою расчетливость, рассудочность, прекрасно понимая, что влюбленному положено быть пылким, безрассудным, порывистым, но из-за Джессики не стал потворствовать своим чувствам. Ты поняла, что я хотел сказать?

– Да, – тихо проговорила Алекса.

– При других обстоятельствах я был бы решительнее.

– Разумеется. – «Сколько можно об одном и том же?! Я же ясно сказала, что все понимаю!» – подумала про себя Алекса. И вдруг выпалила: – А Мириам?

– Мириам? – удивленно переспросил он. – При чем тут Мириам? Был ли у нас роман? Ты это хотела спросить?

– Нет, но…

– Какую роль она играла в моей жизни? – спросил Стефан тихо. – Никакой! И романа у меня с ней не было. Мы вместе работали. Совсем недолго. А что до подарков – ну, привез я ей один раз из Швейцарии куколку в национальном костюме, и то потому только, что она меня об этом просила.

Алекса пропустила мимо ушей его оправдания – ей было не до Мириам, она очень расстроилась: ведь у Стефана нет определенного мнения, как им быть дальше. Эта мысль не давала ей покоя, и она нетерпеливо спросила:

– И какое же ты принял решение? Долго я еще буду в подвешенном состоянии?

– Не ты, а я, – мягко поправил ее Стефан.

– Что тебя смущало? Ты думал, что наши отношения никогда не наладятся?

– Нет, я не знал, что у тебя на душе. Не знал, закончился ли твой роман с Дэвидом…

– Там и кончать-то было нечего!

– Тогда что же тебя с ним связывало? – удивленно спросил Стефан.

– Не знаю. Может быть, я подпала под его обаяние… Он человек приятный, с ним было весело… Не знаю.

– Но ты так переживала, когда он ушел!

– Не знаю, что я больше жалела – себя или свой ресторан… Жалела, понимая, что другого никогда не будет? Не знаю. Не стоит ломать над этим голову…

– А как ты относишься ко мне?

– Ты прекрасно знаешь, как, – голосом, полным отчаяния, прошептала Алекса. Глядя прямо ему в глаза, она сказала со страстной горячностью: – Ты знаешь!

– Не потому ли, что разочаровалась в другом?

– Нет.

– А может, ты очень ранима и ищешь, кто бы тебя защитил?

– Нет, и не поэтому. Мне, как воздух, нужна твоя любовь, в ней – вся моя жизнь! – Вскочив с дивана, она бросилась перед ним на колени, взяла его за руки и, пристально глядя ему в глаза, спросила: – Что же, все дело во мне?

– Да.

Закрыв глаза, затаив дыхание, она едва слышно прошептала:

– Я согласна. – Стефан молчал. Алекса открыла глаза и сказала тихо, испуганно глядя на него: – Я не хочу ждать, я слишком долго ждала!

– Завтра.

– Нет, сейчас. Мне так хочется обнять тебя, поцеловать…

Стефан застонал.

– Не дави на меня, Алекса, – сказал он срывающимся голосом. Высвободив свою руку из ее рук, он нежно погладил ее по голове. – Я не хочу ничего комкать, спешить… Хочу, чтобы в этом была какая-то таинственность, необычность… Поверь мне, я хорошо себя знаю: каким бы ни был перелет – длительный или короткий, – я всегда чувствую себя разбитым и усталым. Вот и сейчас – просто падаю от усталости. Спокойной ночи. Я пошел спать.

– Стефан, по-моему, это мелочи.

– Нет, это не мелочи. Алекса, иди спать! – взмолился он.

– Стефан, один поцелуй… – не унималась она.

– Нет.

– Только один!

– Нет.

Заглядывая в его воспаленные глаза, Алекса сказала сдавленным от волнения голосом:

– Ну хоть один м-а-а-ленький поцелуй!

– Одним поцелуем мы не ограничимся, – глухо проговорил он.

Разумеется, нет.

– Тогда мне тоже идти спать, да? – примирительно спросила она.

– Да.

– А завтра…

– Да, завтра.

Заставив себя улыбнуться, Алекса с трудом встала с колен.

– Спокойной ночи, – прошептала она.

– Спокойной ночи.

– Смотри, не усни в кресле.

– Нет.

* * *

Алекса прислушалась. Вот он поднялся, вошел к себе в спальню и закрыл дверь. «Какая нелепость! – подумала она. – Он мог бы спать, а я бы обняла его, поцеловала, прижалась бы к нему…» Она не находила себе места, все тело горело и ныло… Откинув одеяло, встала, набросила легкий пеньюар и сунула ноги в ночные туфельки. Выскользнув из своей комнаты, осторожно подкралась к его спальне, оглянувшись по сторонам, приоткрыла дверь и бесшумно вошла.

Занавески на окнах не были задернуты.

В комнату проникал слабый свет, и она смогла различить его одежду, брошенную на кушетку, а на широкой кровати – очертания его тела. Стефан лежал ничком, уткнувшись лицом в подушку, вцепившись в нее руками. Одеяло съехало, спина оголилась до поясницы. Алекса подошла к кровати. Ее била мелкая дрожь.

– Я люблю тебя, – одними губами прошептала она. – Я больше не в силах спать в пустой постели. – Еще ни разу в жизни не входила она в спальню к мужчине. И вот теперь готова забраться в постель к тому, кого безумно любит, а он – к великому ее сожалению – не любит ее. Он желает ее как женщину, увлечен ею, хочет, чтобы их брак стал настоящим, но все это ради него самого и ради благополучия его горячо любимой племянницы. Но о любви к ней самой не было и речи.

Хватит ли у нее сил жить без его любви?

Ежеминутно сознавать, что он не любит ее? А ведь она мечтала совсем о другом – чтобы ее любили, заботились, чтобы у них были свои дети… И, конечно, он ей очень нравится! Только сейчас Алекса поняла, как сильно он ей нравится: его тело, руки, волосы, пластика, шарм… Впервые увидев его в Румынии, она так и не смогла забыть его. В глубине души понимала, что уже тогда любила его, но ни разу не призналась в этом даже себе самой…

Стефан сказал, что он очень страстный… От этой мысли ее снова бросило в жар. Пылкий любовник? Возможно.

Алекса решилась. Скинула пеньюар и швырнула его на кушетку, где лежала одежда Стефана. Сбросив ночные туфли, быстро освободилась и от пижамы… В комнате было довольно прохладно, и она дрожала от холода. Юркнув под одеяло, Алекса вытянулась рядом с ним. Она делала все с невероятной поспешностью, будто боялась передумать… Он был теплый, мягкий, во сне его мышцы расслабились. Дыхание ровное, спокойное… Должно быть, едва коснувшись головой подушки, он тут же заснул. Она с наслаждением погладила его спину и, осмелев, придвинулась к нему вплотную. Он был… совершенно голый. Как и она. Распаляясь от внутреннего жара, Алекса почувствовала невероятное возбуждение. Склонившись над ним, она поняла, что он крепко спит. Вдруг ей в голову пришла странная мысль: то-то он разозлится, когда проснется! Надо будет встать раньше его и вернуться в свою спальню… Какая же я трусиха! – подумала она про себя. Еще бы! В жизни не делала ничего подобного! Она и сейчас не может понять, как решилась войти сюда… В сердце своем она чувствовала восторг и наконец могла признаться себе в том, что так тщательно скрывала в тайниках своего сознания: она любит его беспредельно и сочтет за счастье быть с ним рядом всю оставшуюся жизнь.