Лысоголовый, как обычно, принес вечернюю трапезу, но Эолейру показалось, что житель лугов чем-то обеспокоен. Он постоянно оборачивался через плечо на двух бородатых стражей, которые, в свою очередь, решили, что граф не представляет опасности, в особенности в фургоне с тяжелой дверью, разделявшей их самих и невооруженного дипломата. Когда Эолейр взял поднос, Лысоголовый наклонился к нему поближе.

– Я должен кое-что тебе сказать, – шепотом начал он.

– Ну так говори, – ответил Эолейр.

Тот бросил еще один быстрый взгляд через плечо.

– Унверу нельзя верить, – продолжал он. – И особенно его помощнику, Фремуру из Клана Журавля. Они предадут любого, как предали собственных танов, а потом обвинили меня во всех смертных грехах.

Эолейр постарался не отклоняться от мужчины, чье странное бритое лицо не делало его привлекательным.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, чтобы я не доверял Унверу? Я пленник. У меня нет возможности никому доверять.

– Но твой король ему поверит, и это будет плохо для тебя и других обитателей каменных городов. – Лысоголовый снова оглянулся, но оба стража не смотрели в сторону фургона. – Скажи своему королю, что Унвера следует уничтожить. Он планирует сжечь ваши города. Он будет лгать, что хочет мира, но я знаю: он собирает кланы, чтобы начать против вас войну.

Эолейр не стал возражать, хотя совсем не верил этому странному человеку.

– И почему?

Лысоголовый выглядел разочарованным.

– Потому что он хочет еще больше власти! Унвер верит, что он шан, а шан – это вождь тритингов во время войны – не с другими кланами, но тот, кто ведет все кланы против чужаков. Так бывает всегда!

– Я расскажу своим королю и королеве то, что ты мне поведал.

Мужчина еще сильнее понизил голос, и Эолейру пришлось прижать лицо к железной решетке, чтобы его услышать.

– Когда они пришлют за вами, когда заплатят за вашу свободу, возьмите меня с собой! Я расскажу вашим правителям все, что знаю. Я помогу им сражаться с Унвером. – Лысоголовый посмотрел Эолейру в глаза, и граф подумал, что видит на его лице нечто темное и извивающееся – страх? Ненависть? Но это не опровергало того, что он сейчас говорил.

– Я не смогу дать тебе свободу, но сделаю все, что в моих силах, чтобы мои правители узнали то, что ты рассказал, и постараюсь, чтобы они тебе помогли.

Эолейр решил, что Лысоголовый, скорее всего, пытается продать ему информацию, которая могла бы заинтересовать графа, чтобы избавиться от жизни слуги, но войны выигрывались и не такими отвратительными сделками, а граф был практичным человеком.

Лысоголовый поджал губы.

– Вы мне не верите.

– Я никому не верю без доказательств, – заявил Эолейр. – Но будь уверен, что у меня нет к тебе недоверия. Я обдумаю то, что ты сказал. И тебе не следует недооценивать мудрость Верховного короля и Верховной королевы.

Раб презрительно фыркнул.

– О, да, я понимаю. Вы хотите сначала получить информацию, а потом, если пожелаете, поможете мне. – Он отпустил поднос. – Думать так неправильно. Вы ошибаетесь. Ваши города будут гореть из-за того, что вы приняли меня за лжеца.

Эолейр не нашелся, что ответить, но это не имело значения. Лысоголовый уже спустился по ступенькам фургона и вернулся к двум стражам, которые увели его, даже не взглянув в его сторону.

Но когда Эолейр смотрел сквозь зарешеченное окно двери фургона, продолжая держать в руках поднос с остывающей похлебкой из баранины, он увидел кое-что еще, заставившее его забыть о предупреждении Лысоголового. Женщина, завернувшаяся в тяжелый плащ, шла через загон в наступающих сумерках. Сначала его внимание привлекли коротко подстриженные волосы. Он не сомневался, что перед ним жена принца Джошуа Воршева, или та самая женщина, которую он видел, когда разбойники везли его на Танемут. Было уже довольно темно, но она находилась всего в тридцати или сорока шагах.

– Воршева! – позвал он. – Это я, Эолейр – друг Джошуа!

Она подняла голову, как только его услышала, но увидела, откуда доносится голос, и сразу отвернулась. Эолейр чувствовал, что это не смущение и не страх перед пленником-чужеземцем, и то, что она ускорила шаг, направляясь к шатру, не изменило его мнения.

«Что она здесь делает, если это действительно Воршева? Почему находится среди людей Унвера? Она принадлежала к Клану Жеребца, а Унвер – к Клану Журавля, как мне успели рассказать».

Возможно, Воршева пленница нового шана? Нет, у Эолейра складывалось впечатление, что она свободно гуляет по лагерю, без стражи или охраны. Быть может, она стала женщиной одного из сторонников Унвера.

Эолейр наблюдал за Воршевой, пока она не исчезла из виду, но так и не сумел понять, куда именно она пошла. Наконец граф оторвался от окна и занялся ужином, но его не покидали беспокойные мысли.

Военный лагерь герцога Осрика показался Порто странным местом. Сначала цирюльник-хирург зашил рану Левиаса, потом занялся менее серьезными ранениями Порто, и старый рыцарь услышал, как солдаты упорно повторяют, что принц Морган находится в заложниках у тритингов, его похитил вождь по имени Унвер, и это часть стратегии, направленной против Эркинланда. Порто знал от Бинабика и других троллей, что Морган сумел сбежать в лес, и из того, что он слышал за время пребывания возле Кровавого озера, никто из тритингов не знал, что наследник Верховного Престола находится где-то поблизости.

– Мне необходимо поговорить с герцогом Осриком, – сказал он Астриану и Ольверису. – Он должен узнать о том, что я видел. Тролль Бинабик отправил послание королю и королеве – разве они его не получили?

– Послание? – сказал Астриан. – Кажется, я помню, что Ордвайн что-то имел при себе, когда умер.

– Ордвайн мертв? – Порто нравился непочтительный молодой солдат. – Упокой Господь его душу. Как он погиб?

– Должно быть, это как-то связано со стрелами тритингов, которые в нем оказались, – ответил Астриан, продолжая точить нож на точильном камне.

– Но если послание тролля дошло, почему все говорят, что принц Морган у тритингов? Его у них нет. Я же вам сказал, что он сбежал в лес. Это показали его следы.

– Ну, тогда конечно, – сказал Астриан. – Если его следы это показали, должно быть, все так и есть. И когда ты стал таким специалистом по следам принцев?

Порто покачал головой.

– Просто, прошу вас, отведите меня к герцогу. Сейчас не время для шуток.

– Вот какое сейчас время, старина, – сказал Ольверис, протягивая ему мех с вином. – Как ты считаешь, оно подходит для этого?

Порто бросил на него обиженный взгляд, но взял мех и сделал большой глоток. Он не пил ничего, кроме отвратительных напитков тритингов в течение двух недель, когда закончились его запасы вина, – какую-то ужасную дрянь, которую они называли джерут, кислый, как уксус, и густой, как сыворотка, – и не мог отказаться от настоящего вина, как бы сильно ни торопился.