– А теперь, пожалуйста, отведите меня к Осрику.

Астриан пожал плечами.

– Как пожелаешь. Но говори осторожно о его внуке. У него не хватает терпения, когда речь заходит о Моргане, и он ненавидит тритингов.

– И ты хочешь, чтобы я поверил на слово маленьким дикарям троллям? – сказал герцог Осрик, так мрачно хмурясь, что Порто стало не по себе. – Из-за того что один из них видел следы, я должен принести извинения всадникам-варварам и вернуться в Эркинланд, предоставив им делать все, что они пожелают?

Порто никогда не видел Осрика таким рассеянным – герцогу не удавалось ни на чем сосредоточиться дольше пары мгновений.

– Пожалуйста, ваша светлость, я говорю то, что знаю и слышал сам. Тролли превосходные следопыты, а тот, кого зовут Бинабиком, показал мне следы принца Моргана и графа Эолейра, которые вели от леса к полю битвы, а потом следы Моргана снова свернули к лесу. Когда сержант Левиас придет в себя, он сможет вам рассказать…

– Что рассказать? Что он верит в эти сказки? Нет, любому глупцу понятно, что произошло. Зачем отряду тритингов атаковать вооруженных эркингардов, если у них не было особой цели? Они хотели заполучить заложников. Наследник Престола, разве можно мечтать о лучшем призе? – В мерцающем пламени костра Осрик походил на яростного бога севера с длинной бородой и нахмуренным лбом, напоминавшим грозовую тучу.

– Но Моргана не было с остальными эркингардами, когда напали тритинги, – сказал Порто. На герцога было трудно смотреть, когда он не соглашался с тем, что ему говорили. – Принц и Эолейр отправились на переговоры с ситхи, как и собирались. Варвары налетели на лагерь в их отсутствие. То, что сказал Бинабик, звучит вполне разумно – когда они вернулись, сражение уже закончилось…

– Тогда зачем было бежать в лес? – Осрик двумя руками потер лысую голову, словно пытался отогнать посторонние мысли. Становилось холодно, и он накинул на плечи меховую мантию, из-за чего стал еще больше похож на одного из танов тритингов. – Почему мой внук сбежал, когда битва закончилась?

Порто изо всех сил старался не показывать раздражения.

– Потому, ваша светлость, что битва закончилась, но поле боя не было пустым. Мы нашли следы следующей схватки, рядом с которой обнаружили обрывок плаща Эолейра.

– Тьфу. – Осрик презрительно сплюнул в огонь. – Истории. Предположения. Знаки! Король хочет, чтобы я мирно договорился с всадниками-убийцами, поэтому я послал сообщение их вождю Унверу, в котором предложил ему привести сюда моего внука, за вознаграждение, разумеется. И графа Эолейра, Руку Престола, конечно, – добавил он, не дожидаясь напоминаний Порто. – Больше я не намерен говорить о своих целях, сэр. Ты сделал все, что мог. Король и королева услышат об этом, не беспокойся. – Герцог все еще с трудом удерживал взгляд на Порто, его глаза метались по шатру, словно в нем находилось несколько дюжин других людей, хотя внутри были только герцог, Порто и молчаливый паж, который двигался лишь для того, чтобы следить за костром. – А теперь иди. Если шан Унвер будет вести себя со мной не так, как следует, я найду способ вернуть внука. Я не могу тратить время на споры о тенях и дыме, и о том, что могло быть или не быть.

Снаружи Порто ждали оба его друга. На лице Астриана застыла кислая, всезнающая улыбка.

– Ну, теперь ты видишь, старый мешок с костями, – мрачно сказал он, – герцог Осрик ничего не желает слушать. Он и без тебя знает все, что ему требуется.

– Не станет же он начинать войну – ведь Моргана там нет! – воскликнул Порто.

Астриан рассмеялся.

– Людям не нужны причины, чтобы начать войну, – во всяком случае серьезные. Но кое-кто готов тебя выслушать. Более того, мы хотим, чтобы ты нам рассказал все, что ты помнишь о лагере тритингов, в особенности той части, где находится крепость шана Унвера.

– Это не крепость, – раздраженно ответил Порто. – А всего лишь несколько шатров внутри огороженного загона. Они не готовятся к войне и не собираются защищаться.

– Тем лучше, – сказал Астриан. – Ведь если мы вдвоем с Ольверисом сумеем туда пробраться и вызволить графа Эолейра и если Морган действительно находится где-то в другом месте, как ты утверждаешь, причин для войны не будет.

У Порто вдруг появилась надежда. Он видел крови более чем достаточно.

– Быть может, ты прав, – сказал Порто.

Астриан поклонился.

– А разве я когда-нибудь ошибался?

Ольверис фыркнул.

– Всякий раз, когда называл себя фехтовальщиком. Или говорил про свои успехи у дам.

– Мне больше нравится, когда ты молчишь, сэр, – сказал ему Астриан. – На самом деле, ты всем нравишься больше, когда молчишь.

– Не забирайся на него, Лиллия.

– Почему? Он же не живой, глупый. Драконов больше не осталось.

– Мне все равно. К тому же он очень тяжелый. Он может упасть и ударить тебя.

– Он не тяжелый, дедушка! Смотри, он не падает, когда я делаю это…

– Лиллия! – Голос короля означал: «Я сейчас рассержусь».

Лиллия неохотно слезла с трона, сделанного из костей дракона.

– Значит, я могу посидеть у тебя на коленях? – спросила она.

– Только совсем недолго. У меня сегодня много дел. Почему бы тебе не пойти наверх, чтобы заняться… чем-нибудь? Чем-нибудь другим?

Лиллия по ноге Саймона забралась к нему на колени, одновременно цепляясь за ручки кресла, что заставило ее деда крякнуть. Однако она знала, что не сделала ему больно, потому что Король дедушка Саймон был очень большим и ничто не могло причинить ему боль. Лиллия не сомневалась, что именно поэтому он убил дракона, который теперь стал троном, так ей сказала одна из ее нянюшек.

– Наверху ужасно, ужасно скучно, вот я туда и не пошла, – объяснила Лиллия. – Тетушка Рона там теперь не бывает, а все няни злые. У няни Лоис большое красное лицо, и она кричит. А Эйдонита и Эливелда уехали со своей мамой в деревню, и теперь мне не с кем играть, кроме как с глупыми мальчишками, которые только и хотят, что изображать из себя рыцарей.

Дед перевел на нее взгляд.

– А ты никогда не притворялась рыцарем? Я видел, как ты скакала по коридору Монахов на деревянной лошади и с копьем в руках, – спросил Саймон.

– Я не делала вид, будто я такой рыцарь, какими они хотят быть. Я была героем.

– Ну, тогда все в порядке. – Но Лиллия видела, что ее дед думает о чем-то другом, и это ее сердило.

– А почему тетушка Рона не хочет со мной играть?