– Тот самый Этан, которого сейчас водит за нос твой друг хирка?

– Этан не слишком опытен в житейских вопросах, но у него острый ум и доброе сердце. Да, брат Этан. И еще есть моя жена. Телия знает намного больше меня о самых разных вещах, и, как и ты, не переносит глупцов. Однако она намного вежливее тебя.

Энгас хрипло рассмеялся.

– О, значит, я могу присоединиться к тебе, твоей жене и эйдонитскому монаху, чтобы сразиться с надвигающейся катастрофой. Ну как тут можно отказаться?

– Конечно, ты можешь говорить все, что пожелаешь. Но я прошу тебя потому, что ты мне нужен, Энгас. Даже если мы переживем то, что на нас надвигается, нам необходимо сделать все лучше в будущем, если мы намерены предотвратить еще более страшные угрозы. Я не хочу умереть, когда Орден манускрипта будет находиться в полном упадке. Я не могу.

Некоторое время Энгас смотрел на него, и выражение его лица было не самым добрым. С немалым трудом он сумел поднести чашу с вином ко рту и сделать большой глоток. У него отчаянно дрожали руки.

– Сделка, – наконец сказал он. – Я предлагаю тебе сделку, лорд Тиамак, друг мой. Я пренебрегал своими обязательствами по отношению к Альянсу, помогая тебе отыскать смысл понятия «Корона из Ведьминого Дерева», а это кое-что для меня значит, если не для тебя. Мы месяцами просматривали бесчисленные старые тома, точно священники Усириса, пытающиеся найти обоснования для самоудовлетворения, и мои коллеги ужасающе на меня злы. – Энгас поставил чашу на широкий подлокотник.

Она едва не перевернулась, и Тиамаку пришлось подскочить к креслу и поставить чашу подальше от края, не обращая внимания на острый укол боли в ноге из-за резкого движения.

– Сделка? – спросил Тиамак. – Какого рода?

– Мне рассказали, что графиня Иссола прибудет из Пердруина через два дня. Будут публичные приемы, конечно, но король уже дал согласие на личную аудиенцию, чтобы обсудить с ней ее жалобы и требования.

– Конечно.

– Ну, вот мое условие. Если ты сможешь узнать, о чем на встрече говорили король и графиня, я присоединюсь к твоему Ордену.

Тиамак смотрел на Энгаса, наполовину уверенный, что неправильно понял его слова.

– Ты говоришь о личной аудиенции короля? Но это невозможно!

– Не беспокойся, тебе не придется прятать меня и мое кресло в тронном зале! – Энгас криво улыбнулся. – Молодой Бреннан стройный, как примула, и у него отличный почерк – ты же знаешь, что он не только мой повар, но и секретарь. Его можно спрятать в подходящем месте, где он будет все слышать, но его никто не увидит, и он запишет для меня их разговор. И тогда я смогу послужить моим коллегам из Альянса и не буду страдать из-за того, что уделяю им слишком мало времени, занимаясь проблемами твоего Ордена манускрипта.

Тиамак покачал головой. Ему стало холодно, и он почувствовал себя больным.

– Нет. Нет, Энгас, это невозможно. Я не могу предать доверие моего короля. И меня шокировало, что ты обратился ко мне с такой просьбой. Это было бы преступлением против всего, что мне дорого. – Он встал. – Прости меня. Я должен уйти. Сожалею, что отнял так много твоего времени.

Пока он шел по коридорам к своим покоям, Тиамак с тревогой почувствовал, что его глаза наполняются слезами. Он постарался их сморгнуть, потом вытер рукавом, чтобы все следы исчезли к тому моменту, когда он окажется у двери.

Телия все равно почувствовала: что-то пошло не так, но после нескольких коротких ответов поняла, что Тиамак не хочет ей ничего рассказывать, и предоставила ему самому справляться с собственными проблемами. Он сел и попытался читать, но не мог сосредоточиться на словах. Тиамак чувствовал себя так, словно атака пришла с самой неожиданной стороны, как если бы к нему сзади подскочил грабитель и ударил дубиной по голове.

«Как я мог так ошибаться?» – думал он, и этот вопрос повторялся в его сознании снова и снова, как грохот колокола, в который звонит безумец.

Час спустя кто-то постучал в дверь покоев Тиамака. Молодой Бреннан выглядел суровым, как родитель ребенка, на которого напал один из его приятелей.

– Это для вас, милорд, – сказал он и вручил Тиамаку письмо с личной печатью купца. – Вы оба меня удивили.

Тиамак взял письмо дрожащими руками и вернулся к себе в кабинет.

«Мой любимейший вранн!

Позволь мне не тратить время на ненужные формальности. Ты был прав. Я предложил тебе бесчестную сделку и пожалел о своих словах, как только ты ушел, хотя мне потребовалось некоторое время, чтобы отсечь мякину моего гнева от зерна наших разногласий. Честно говоря, я был бы в тебе разочарован, если бы ты согласился. Во мне есть часть, которая иногда хочет убедиться, что другие столь же продажны, как я думаю, но это не та моя часть, которую я люблю.

Мне приятно, что ты чист сердцем, как я и подозревал, хотя боюсь за тебя в нашем опасном мире. Я позволил своему циничному сердцу взять над собой Вверх, в результате чего нанес вред нашей дружбе, которая для меня гораздо важнее, чем любой Альянс или Орден. Я надеюсь, что ты меня простишь, а если нет, придумаешь способ, который позволит мне однажды заслужить твое прощение.

Конечно, я присоединюсь к твоему Ордену ученых, если ты все еще готов меня принять. Я не полностью эгоистичен и вижу угрозы, которые беспокоят тебя. Как и ты, я опасаюсь будущего. Конечно, люди доброй воли, обладающие отважным сердцем, должны делать все, что в их силах, чтобы улучшить положение вещей, но так же должны поступать и те, чьи души не безупречно чисты, ведь таких, как я, больше, чем таких, как ты.

Дай мне знать, будем ли мы продолжать общение. Я плохо поступил с тобой, и за это никогда себя полностью не прощу. Я хочу, чтобы ты думал о моем поступке, как об ошибке слабого человека, которого посетила еще бо́льшая слабость.

Неизменно твой союзник, пусть я и перестал быть твоим другом.

Энгас эк-Карпилбин»

Когда Телия вернулась домой в начале вечера, она заметила, что настроение Тиамака улучшилось, но почувствовала, что сейчас им владеет не просто незначительное разочарование, а нечто большее, поэтому старалась говорить о самых простых вещах – цветах в саду и птицах, которых видела. Он принял ее подарок с благодарностью, и, поужинав холодным мясом и хлебом, супруги рано улеглись спать и провели мирную ночь.

Саймон оглядел небольшую группу собравшихся на совет. У него болела голова, и более всего ему хотелось вернуться в постель, хотя без Мири она уже не казалась ему надежным убежищем.

– Граф Ниал и графиня Рона, благодарю вас, – сказал он. – Вы, конечно, знакомы с сэром Закиелем, лордами Пасеваллесом и Тиамаком. – Он помолчал, на мгновение потеряв мысль. – Да. И еще с нами лорд Даглан, наш посол в Таиге, который вернулся, чтобы доставить нам ответ короля Хью. – Даглан, стройный лысеющий эркинландер, в жилах которого текла еще и кровь Эрнистира, выглядел мрачным. Саймон уже слышал новость и посчитал выражение его лица вполне подходящим. – В таком случае расскажите, что передает нам король Эрнистира, милорд.