– Но неужели это лучший способ?

– Тебе нужна моя помощь или нет? Потому что другого варианта я не вижу.

– Конечно, нужна. Просто…

Брэм протягивает руку, заправляет мне за ухо прядь волос, и я умолкаю, не закончив фразу. У меня начинают путаться мысли. Этот жест так мне знаком. Он заполняет ту пустоту, которую я всегда чувствую внутри после видения моего другого пути.

– Для нашего зрителя, – тихо поясняет он. Его пальцы замирают, касаясь моего лица.

Мое сердце превращается в лед и разбивается на две половины – фантазию и реальность. В одной Брэм любит меня, а в другой играет в любовь. В одной у меня есть надежда на счастье, а в другой нет.

Я не должна их путать. Мне необходимо помнить, что реально, а что нет.

– Я стараюсь играть натурально, – сквозь зубы говорю я. Но как я могу убедить Брэма в том, что с моей стороны это только игра, и в то же время убедить Расмуса в обратном?

К тому времени, как наш корабль прибывает в Лейден, Расмус уже закатывает глаза всякий раз, когда видит меня с Брэмом.

Тесса уверяет, что это хороший знак.

Город находится на побережье, и из маленького речного порта мы видим черные прибрежные скалы. На одном из ближайших холмов стоит маяк. Волны бьются о скалистый берег, и вверх взлетают клочья пены и тучи брызг. Здешний пейзаж суров, но красив.

– Добро пожаловать на сушу, – говорит капитан корабля, когда мы готовимся сойти на берег. Он машет рукой с плоской кожаной сумкой. – Мне сказали отдать вам это, когда мы прибудем на место. Кто хочет взять у меня эту штуку?

Джейси выхватывает у него сумку, и он усмехается:

– Желаю удачи. Увидимся через два дня, когда вам придет пора возвращаться в столицу.

Я поспешно схожу на берег вслед за Джейси, и, когда ставлю ногу на причал, у меня перехватывает дыхание.

Лейден. Город Стекла.

Я не бывала здесь с детства. Мой отец привез меня сюда как-то летом, когда хотел купить матушке подарок на их годовщину – особое окно, которое он заказал. В основном в Лейдене изготовляют изделия из стекла, и он славится своими изумительными витражными окнами, которые развозят во все уголки Кастелии и вывозят за границу.

«Я хочу, чтобы по утрам твою матушку омывал разноцветный свет», – сказал мне отец после того, как мы встретились с мастером. Я тогда закатила глаза – в то время знаки внимания, которые оказывали друг другу мои родители, вызывали у меня острую неловкость. Но мои воспоминания о той поездке все равно были полны восхищения.

Я помнила, что город красив, но не ожидала увидеть такое. Пирс усеян сотнями стеклянных скульптур. Вот гигантские бирюзовые раковины, внутри которых видны перламутрово-розовые сферы. Вот тонкие фиолетовые водоросли, которые словно колышутся на ветру. Вот из воды выглядывает огромная рыбина, желтая, с черными полосками и оранжевыми глазами, а рядом красуется изумрудно-зеленый осьминог. По обе стороны от дощатого тротуара сверкают деревья, целиком сделанные из стекла. Тут множество самых разных цветов и оттенков, и все изготовлено так искусно, что на каждом листе можно различить прожилки.

Это потрясающее зрелище, и мы несколько минут молча наслаждаемся им, медленно кружась, чтобы увидеть все. Но понадобилось бы несколько часов, чтобы рассмотреть каждую деталь.

Над нашими головами летит стая гусей, перекликаясь друг с другом, как будто красоты Лейдена очаровали и их.

– Ну что, начнем? – вопрошает Джейси.

Мы все собираемся вокруг нее и смотрим, как она достает из сумки лист плотной бумаги и читает, что написано на нем.

Тэйлон нетерпеливо хмыкает:

– Что там?

Она сдвигает брови:

– Мы должны остановиться на постоялом дворе «Ласточкин хвост», а испытание состоится завтра в Крепости.

Стоящий подле меня Брэм замирает. Расмус стоит поодаль, но я могла бы поклясться, что видела, как он вздрогнул.

– Что собой представляет эта Крепость? – спрашивает Никлас.

– Это учебный центр для элиты Гвардии, – отвечает Брэм. Но, судя по его тону, речь идет о чем-то большем, чем учебный центр. О чем-то более зловещем.

– Учебный центр? Какого рода? – спрашивает Тесса.

Губы Брэма мрачно сжаты.

– Давайте просто скажем, что я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил о нем с теплотой.

– Но ведь от нас не могут потребовать, чтобы мы сражались, – говорит Тэйлон. – Для работы в муниципальных советах такие навыки не нужны.

– В Крепости Гвардейцев учат не сражаться, а выдерживать пытки, – отвечает Брэм. Меня пробирает дрожь, но не от того, что я замерзла. Я плотнее запахиваюсь в плащ, и Брэм легко касается моей лопатки. Ласковый жест, предназначенный для глаз Расмуса. Наверняка. Мне хочется одновременно и стряхнуть его руку, и пододвинуться к нему поближе, но я не делаю ни того ни другого.

Мы стоим в унылом молчании, думая о том, каким может быть испытание, которое должно проходить в таком месте. Я пинаю гальку, она отлетает и падает в реку.

– Не берите в голову, – говорит Брэм. – Вряд ли они собираются причинить нам вред.

Но его голос звучит напряженно. Мы не можем знать, что уготовили нам Нора и Верховный Совет.

– А что нам делать до завтра? – спрашивает Джейси.

– Давайте исследуем город, – предлагает Тесса, говоря фальшиво-бодрым тоном. Я в панике бросаю взгляд на Расмуса, но его лицо остается таким же, как всегда.

Тесса направляется в центр города, не дожидаясь наших ответов. Джейси пожимает плечами и идет за ней. Затем то же самое делают Тэйлон и Никлас. Мы с Брэмом идем в самом хвосте. Теперь он положил руку на мою поясницу – от этого мое сердце сначала замерло, а потом пустилось в галоп.

В глубине сознания всплывает воспоминание – его рука, лежащая на том же самом месте. Сильная. Заботливая. Но это было в другое время, на другом моем пути. И тогда этот жест имел не такое значение, как сейчас.

Я ускоряю шаг, и он перестает касаться моей спины.

* * *

Городская площадь еще великолепнее, чем пирс. Каждое здание – и скромное, и богатое – украшено чудесными разноцветными витражами и скульптурами, подобными тем, которые мы видели на пирсе. Мы проходим мимо булочной, в витрине которой стеклянная женщина лопаткой достает из раскаленной печи круглый каравай, а перед входом здесь сверкает громадная корзина из стекла, полная стеклянных пирожных.

В витринах мастерской переписчика стеклянные ученики сидят, склонившись над листами бумаги, и с их стеклянных перьев стекают стеклянные капли черных чернил. Напротив в витрине сапожной мастерской выставлена стеклянная обувь – туфли, ботинки, сапоги, сандалии – разных оттенков бордового, зеленого и синего цветов.