Амадее вдруг захотелось спросить, не имеют ли ее посещения синагоги какую-то связь с визитом бабушки. Но она промолчала. Маме и без того слишком много пришлось пережить.

— Я только хотела, чтобы вы все это знали, прежде чем встретитесь с бабушкой.

Девочки, еще не пришедшие в себя, ушли в школу. Сегодня перед ними приоткрылось прошлое матери. Как странно было узнать, что у них есть бабушка. Живая и здоровая! И не только бабушка, но и дед, тетка и два дяди!

— Я очень рада за маму! — удовлетворенно заметила Амадея. — С ней ведь так жестоко поступили! Представь, что было бы, поступи она так с нами!

Амадею переполняли сострадание и печаль. Какая огромная, огромная потеря — лишиться всех ради любимого мужчины! Но если бы мать не решилась поссориться с отцом, они с Дафной никогда бы не родились!

— Я бы плакала с утра до вечера, — призналась Дафна.

— И я тоже, — поддакнула Амадея и взяла сестру за руку, чтобы перейти улицу. — Попробуй только скрыть от меня что-то подобное, я тебе задам трепку.

Дафна засмеялась, нисколько не поверив сестре.

— Ладно, обещаю ничего от тебя не скрывать.

Взявшись за руки и тихо переговариваясь, девочки добежали до школы. Обе думали о матери и бабушке, которую никогда не видели. Амадея уже забыла свою догадку о том, что, возможно, дед и бабка были евреями. Да и почему она так решила? Мать была католичкой, так что она скорее всего ошибается. Если мать католичка, значит, и ее родители тоже католики.

Ровно в четыре часа в дверь позвонили. Беата на секунду замерла, затем поправила юбку и пригладила волосы. На ней было простое черное платье, строгость которого несколько смягчала жемчужная нить, подаренная Антуаном на десятую годовщину их свадьбы. Лицо было пугающе бледным. С сильно бьющимся сердцем она открыла дверь и увидела мать в элегантном черном пальто поверх фиолетового платья. В тон пальто были замшевые туфли и сумочка. Черные замшевые перчатки, сшитые на заказ. Как всегда, она была неотразима. На шее молочно переливались гигантские жемчужины.

Взгляды матери и дочери встретились, и женщины молча бросились в объятия друг другу. Беата вдруг ощутила себя маленькой девочкой, наконец-то отыскавшей потерянную мать. Ей хотелось бесконечно гладить мать по лицу и шелковистым волосам, целовать ее щеки. Моника душилась все теми же духами, запах которых Беата помнила с детства. И, словно это было вчера, ее вдруг пронзил такой же ужас, как в тот день, когда ей пришлось уйти из дома. Но сейчас все было позади. Они снова нашли друг друга, и семнадцати тяжелых лет словно не было.

Беата провела мать в гостиную. Они уселись на диван и заплакали. Обе долго не могли выговорить ни слова.

— Спасибо, что пришла, мама. Я так по тебе скучала.

И так долго держала в узде тоску и боль.

Сейчас Беате вспомнилось все. Все те случаи, когда ей так не хватало матери: свадьба, рождение Амадеи и Дафны, семейные праздники, значительные моменты ее супружеской жизни… смерть Антуана. И рядовые события одинокого существования…

И наконец они вместе. Беата не испытывала гнева и сожаления о всех потерянных годах. Только печаль. Но теперь еще и облегчение.

— Ты не представляешь, какой все это было пыткой, — рыдала Моника. — Я обещала, что не буду искать встречи с тобой. И боялась ослушаться Якоба. Но как же я тосковала по тебе каждую минуту…

Моника так и не смирилась с уходом дочери. Для матери потеря ребенка хуже смерти.

— Все мои письма вернулись, — вспомнила Беата, сморкаясь в платочек.

— Я о них даже не знала. Должно быть, папа отсылал их, не показывая мне.

— Я так и думала, — печально вздохнула Беата, вспомнив надписи на конвертах, сделанные отцовской рукой. — Но те, что я посылала Бригитте, тоже возвратились. Я как-то видела ее на улице, но она не стала со мной говорить. И Ульм с Хорстом тоже.

— Мы отсидели шиву по тебе, — скорбно напомнила мать. Тот день стал худшим в ее жизни. — Папа считает тебя мертвой. Думаю, Бригитта не хотела расстраивать меня, поэтому и не упомянула о вашей встрече.

— Бригитта счастлива?

Мать покачала головой.

— Она в разводе. Хочет найти себе другого мужа. Менее ветреного. Папа не одобряет ее поведения. А твои дети? Воспитаны в иудейской вере? — с волнением спросила мать.

Беата покачала головой:

— Нет, в католической.

Беата не сказала матери, что перешла в другую веру, когда выходила за Антуана. Вдруг для нее это известие станет большим ударом?

Но следующие слова матери потрясли ее. Моника сама догадалась, что Беата обратилась в другую веру, поскольку иначе вряд ли могла бы выйти за католика.

— Может, так оно и лучше. Нацисты творят ужасные вещи. Папа говорит, что нам бояться нечего. Но кто знает, чем все обернется? Никому не говори, что ты еврейка. Они еще долго будут рыться в книгах регистрации. Может, и документы на тебя утеряны, раз ты объявлена мертвой. Если ты теперь христианка, ею и оставайся. Так безопаснее, — решительно посоветовала она, но тут же с беспокойством взглянула на дочь:

— Что ты сказала обо мне детям?

— Что я люблю тебя и что папа был против моего брака с Антуаном, так как тот был французом, а наши страны воевали. И что семья Антуана отнеслась ко мне точно так же, как вы к нему. Девочки были потрясены, но, думаю, поняли все правильно.

Для них это действительно было настоящим шоком. Осознать подобное трудно, но Беате показалось, что ее дочери справились.

— Значит, его родные так ни разу тебя и не видели?

Беата молча качнула головой.

— Как он умер?

— Антуана сбросила лошадь. Его отец умер двумя неделями раньше. Знаешь, я теперь графиня.

— Какая честь для меня! — невесело пошутила Моника.

Женщины невольно улыбнулись друг другу.

В этот момент в комнату робко вошли вернувшиеся из школы девочки. Приблизились к женщине, которая, как теперь они знали, была их бабушкой, увидели сияющее лицо матери. Беата представила матери сначала Амадею, потом Дафну, и Моника, снова заплакав, протянула к ним руки.

— Пожалуйста, простите меня за все глупости, которые я сделала. Я так счастлива, так горжусь вами! Какие вы красивые! — всхлипывала она, промокая глаза кружевным платочком.

Девочки во все глаза глядели на бабушку. Дафне она показалась прекрасной. Амадея сгорала от нетерпения спросить, почему бабушка позволила мужу так жестоко поступить со своей дочерью, но не решилась, тем более что бабушка показалась ей очень приятным человеком.

Бабушка продолжала плакать, и теперь к ней присоединилась Беата. Немного успокоившись, они пили чай и разговаривали. Девочки вдруг осознали, что их бабушка и мама очень похожи, даже голоса у них почти одинаковые.