Но что же хотел передать ему Тизенгаузен?

Старыгин пристально вгляделся в пятнышко крови.

Это не был значок, буква или цифра – простой мазок, как будто на что-то указывающая стрелка…

Тогда он отстранился от пятнышка крови и рассмотрел репродукцию целиком.

Вчера, когда ему Карл Антонович показал эту картину, они обратили внимание только на руки короля, точнее – на кольца, украшающие эти руки.

Теперь же Старыгин внимательно разглядел все, что изображено на картине.

Конечно, самой заметной фигурой на ней был король – рослый, мощный, самоуверенный, не сомневающийся в своем могуществе, способный без колебаний отправить на плаху собственную жену или знатного сановника…

Роскошное одеяние, пышная шляпа, золоченое шитье камзола, горделивая поза – все должно было подчеркнуть мощь и богатство этого человека.

На его фоне второй персонаж картины казался скромным и незначительным, тем более что он стоял перед королем на коленях, опустив голову.

Это был воин в боевых доспехах, только без шлема. Стальные доспехи были покрыты серебристо-черным растительным узором – словно колючий кустарник густо оплел коленопреклоненного воина. Он скромно смотрел в пол, в то время как король прикасался мечом к его плечу. И именно на этого человека указывала кровавая стрелка, нанесенная на репродукцию Тизенгаузеном.

Ну да, понятно – это сцена посвящения в рыцари…

Посвящение в рыцари? Так, может, Карл Антонович хотел, чтобы Старыгин отправился в Рыцарский зал Эрмитажа, самый популярный у подрастающего поколения?

Но Рыцарский зал очень большой, даже если там что-то оставлено для Старыгина – как он это найдет?

Внезапно телефон на столе зазвонил.

Дмитрий Алексеевич вздрогнул – кто может звонить мертвому Тизенгаузену? Или кто-то знает, что он, Старыгин, хозяйничает в кабинете мертвеца, и хочет предупредить его о какой-то опасности? Или кто-то из охраны заметил свет в окне кабинета, услышал доносящиеся оттуда подозрительные звуки?

Он поспешно выключил лампу, поставил ее на место, протер основание, чтобы не оставить на нем отпечатки пальцев, и бесшумно покинул кабинет Карла Антоновича.

Выйдя в коридор, он кое-как прилепил на прежнее место листок с печатью и поспешил прочь отсюда.

Ноги сами привели его к Рыцарскому залу. Он остановился на пороге, взглянул в дверной проем.

Музей давно уже опустел, огромные люстры погасили, и в залах осталось только неяркое дежурное освещение. В таинственной полутьме рыцари, гордо восседающие на закованных в броню конях, казались живыми и грозными.

Старыгин хотел уже войти в зал, но в это время за его спиной раздался строгий окрик:

– Это кто здесь? Стоять, не двигаться! Беспрекословно выполнять предписания охраны!

Дмитрий Алексеевич медленно повернулся.

В нескольких шагах от него стоял пожилой дядечка самого безобидного вида в форме службы безопасности, с круглой лысиной, тускло отсвечивающей в полутьме.

– Кто таков?! – проговорил охранник, разглядывая Старыгина. – Нарушитель?

– Я сотрудник Эрмитажа, – заторопился Старыгин. – Мне нужно для работы кое-что осмотреть…

– Если сотрудник – предъяви документ в развернутом виде! Как положено…

– Сейчас, конечно… – Старыгин принялся шарить по карманам, но пропуск, как назло, все не попадался. – Сейчас… да где же он… был же только что…

– Значит, нету документа! Значит, нарушитель! – удовлетворенно проговорил охранник. – Значит, сейчас начальника вызову, и будем акт составлять…

– Да нет, зачем акт! – взмолился Старыгин. – Ах, да вот же он! – И он протянул охраннику злополучный пропуск, который нашелся в самой глубине кармана.

– Так… фамилия… должность… – Охранник долго и придирчиво изучал пропуск, наконец вернул его с явным разочарованием. – И правда сотрудник… а если сотрудник, должен внутренний распорядок тщательно соблюдать! Если сотрудник, должен находиться на своем рабочем месте, а не на охраняемой территории!

– Да говорю же, мне одну вещь проверить нужно! – не сдавался Старыгин. – Это по работе…

– Если по работе, так надо в рабочее время делать! – наставительно проговорил охранник.

– В рабочее время здесь слишком много народу ходит, не протолкаться!

– Правильно, народ тянется к культуре!

Охранник хотел еще что-то добавить, но в это время у него на боку запищало переговорное устройство.

– Вахрамеев! – лихо отрапортовал он, поднеся рацию к уху. – Так точно, произвожу осмотр вверенной территории! Никак нет, никаких нарушений не обнаружено! Все, значит, охраняемые объекты в целости и в полной сохранности…

Старыгин облегченно вздохнул и вошел в Рыцарский зал.

Вблизи рыцари производили еще более сильное впечатление.

Они нависали над Старыгиным, словно собирались послать своих коней вскачь, затоптать его, заколоть копьями, как ужасные всадники Апокалипсиса…

Дмитрий Алексеевич отступил на несколько шагов, осмотрел могучие фигуры средневековых воинов.

Если он не ошибся в своих предположениях, если Тизенгаузен действительно хотел направить его именно сюда, в Рыцарский зал, – то что ему делать теперь? Как найти среди выставленных здесь доспехов, старинного оружия и прочих музейных экспонатов то, что собирался передать ему Карл Антонович? Если, опять же, он действительно хотел ему что-то передать…

В общем, снова получается ситуация, как в сказке: пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что…

Из соседнего зала доносился монотонный голос пожилого охранника – он что-то многословно объяснял своему начальству, в чем-то перед ним оправдывался.

Ведь сейчас он закончит разговор и придет сюда разбираться со Старыгиным, выяснять, что тому понадобилось в неурочное время в этом зале…

Старыгин снова поднял голову, еще раз внимательно оглядел грозных рыцарей.

Один из них показался ему знакомым.

То есть не то чтобы он первый раз за время работы в Эрмитаже оказался в этом зале и впервые видел рыцарей – нет, он довольно часто появлялся здесь по своим служебным делам. Правда, обычно это происходило в часы работы музея, и этот зал был полон восторженных детей, сейчас же пустой, безлюдный зал смотрелся совсем по-другому, строже и значительней.

Но дело было совсем не в этом.

Одного из рыцарей, того, что восседал на левом фланге, Старыгин видел совсем недавно и в другой обстановке. И, кстати, не верхом на лошади…

То есть, естественно, он видел где-то не самого этого рыцаря, а рыцарский доспех, внутри которого находится всего лишь обтянутый замшей манекен.

Ах, ну да! Точно в такой же доспех облачен рыцарь на картине, коленопреклоненный перед королем Англии Генрихом Восьмым! На той картине, которую указал ему, умирая, Карл Антонович Тизенгаузен! Ну да, точно – так же, как на той картине, стальной доспех этого рыцаря покрыт серебристо-черным узором, напоминающим густо переплетенные листья колючего кустарника!