Романо изобразил бесшумные аплодисменты:

— Честь вам и хвала, Бритт, за очень интересную версию, но всех этих рассуждений явно мало, если вы хотите развить их в стоящую теорию и защитить ее перед судом ваших ученых коллег. — Он на минуту задумался. — А как быть с тем обстоятельством, что Иосиф — как уже было сказано, не последний человек в еврейском сообществе — добровольно передал свою гробницу синедриону и римским властям, рассчитывая таким образом охранить ее от поругания и попыток выкрасть тело?

— Но разве это противоречит общеизвестным фактам? Почему же Иисус не мог быть погребен в склепе, принадлежавшем его семье? И разве Пилату было бы не легче поручить это родному брату Иисуса, весьма уважаемому человеку? Доказательством тому факт, что родственницы Иисуса беспрекословно приняли помощь Иакова в погребальных хлопотах. Романо поскреб подбородок и вскинул брови:

— Признаться, я оценил и ваше творческое воображение, и глубину разработки темы. Вы меня заинтриговали, и мне не терпится взглянуть на тот отрывок из Евангелия. Возможно, тогда я больше проникнусь вашей точкой зрения, но пока она остается лишь версией, не более того. Не забывайте, что я и сам немало занимался разнообразными теориями о Христе и христианстве — и пришел к заключению, что все они не доказаны напрямую. В Новый Завет вошли Евангелия, пережившие не одно столетие, стало быть, наиболее достоверные.

— Давайте все-таки не будем зацикливаться на чем-то одном. В конце отрывка рассказывается, что ученики Иисуса тайно от всех применили алоэ и миррис в качестве слабительного, стремясь оживить своего наставника. — Глаза у Бритт слипались, и она из последних сил боролась с дремотой. — Святой Иоанн засвидетельствовал, что Никодим доставил в гробницу сто фунтов этих растений.

— Но если Иисус действительно умер на кресте, не следует ли назвать его оживление воскресением?

— Я уже говорила вам, что в отрывке упоминается змеиный яд, с помощью которого Христа ввели в кому.

Однако яд мог только усугубить дело, ускорив смерть от асфиксии. Насколько я знаю, распятие практически парализует грудные мышцы и диафрагму, поскольку положение грудной клетки препятствует дыханию. Чтобы ослабить нагрузку на эти мышцы и вдохнуть, человек вынужден опереться на ноги. В конце концов изнурение лишает его сил и не позволяет больше дышать. Если бы Христос впал в кому, он почти сразу задохнулся бы.

— Я придерживалась того же мнения, пока внимательнее не изучила подробности, содержащиеся в Писании. Когда стражники перебили ноги двум другим распятым преступникам и подошли к Иисусу, они увидели, что он уже мертв. Тогда один из легионеров вонзил ему в бок острие копья, и оттуда пролились кровь и вода. Медицинские эксперты полагают, что водой могла быть жидкость, собирающаяся в околосердечной сумке и плевральной полости и ускоряющая асфиксию. Копье проделало в боку отверстие, жидкость вытекла, что и отсрочило летальный исход.

Романо сложил пальцы домиком у рта и кивнул:

— Должен признать, что такое предположение небезынтересно. Но что в Евангелии от Иакова рассказывается дальше? Ученикам удалось вернуть Иисуса к жизни? И что потом случилось с его телом, ожившим или мертвым?

Бритт потупилась:

— К сожалению, мой фрагмент рукописи обрывается до того, как заканчивается этот эпизод. Вот почему меня не пришлось упрашивать прийти на Гранд-Централ за оставшейся частью.

Она посмотрела на Романо и, несмотря на заволакивающую глаза усталость, слабо улыбнулась. Священник грустно улыбнулся ей в ответ:

— Меня тоже, хотя я не мог даже представить, о чем говорится в этом пресловутом Евангелии.

— В моем фрагменте также есть упоминание о Марии Магдалине и ее ребенке, вернее, о близнецах.

— Эта идея с завидным упорством прослеживается почти в каждой альтернативной христианской церкви теории. — Романо вдруг осенило: — Послушайте, Мария Магдалина лишний раз подтверждает ваше предположение о том, что Иосиф Аримафейский имеет отношение к Иакову. Мне доводилось читать труды авторов, считавших, что она на самом деле — Мириам, выросшая в рыбацкой деревушке под названием Магдала.

Бритт опустила спинку сиденья и устроилась в нем поудобнее.

— Кажется, появился проблеск надежды, что вы со временем разделите мою точку зрения.

— О, до этого пока очень, очень далеко. — Романо по примеру Бритт тоже разложил кресло. — Думаю, мы сейчас находимся на этапе «согласия о несогласии».

— Ну, это уже прогресс.

Романо заметил, что Бритт сомкнула веки, и предложил:

— Почему бы нам не сделать перерыв? Продолжим, когда снова появится способность соображать. У меня лично ее уже не осталось.

— Прекрасная мысль, — пробормотала Бритт, и ее голова тут же склонилась на плечо.

Глаза у Романо закрывались сами собой. Засыпая, он успел все же порадоваться, что отправился в это путешествие: Бритт Хэймар предстала перед ним в несколько ином свете. Пусть ее убеждения и основаны на довольно спорных выкладках — зато она чистосердечна в своих пристрастиях.

Он покосился на попутчицу. Ее грудь от глубокого спокойного дыхания мерно поднималась и опадала. Погрузившись в глубокий сон, Бритт по-детски обхватила раненое плечо. Вдруг она непроизвольно дернулась и сползла в сторону Романо. Ее голова клонилась все ниже, пока не успокоилась на плече у священника.

Романо осторожно пристроил вспотевшие ладони на коленях и прикрыл глаза. Темноту вновь заполонил образ Марты. Какие только усилия он ни прилагал, но все-таки не смог вы травить воспоминание о ней, не мог избавиться от фантазий, как бы устроилась его жизнь, будь она рядом. Где-то в подсознании засело тиранящее душу озлобление на мать. Он не раз пытался оправдать случившееся, следуя наставлениям Тэда, увещевавшего своего подопечного: «Возможно, Господь направил свой промысел на приведение тебя к священству, где ты можешь воздействовать на столь многие судьбы». Но, несмотря на все усилия, Романо так и не примирился с тем, что произошло.

Наконец улыбчивое лицо Марты растаяло в сгустившемся тумане, и Романо ощутил, что подстраивает дыхание под тихие теплые волны, колеблющие его плечо.

Агент Том Катлер жевал уже второй по счету питательный батончик, припрятанный для подобных случаев в одном из ящиков письменного стола. Ссутулившись, он сидел за компьютером и просматривал свежие донесения своей рабочей группы. Его жену Мэгги такой поворот событий, конечно, не обрадует, ведь Катлеру вновь придется засидеться здесь до глубокой ночи, а может, и до самого утра. Однако его не покидало предчувствие, что смерти священников продолжатся, а ему предстояло как можно быстрее нейтрализовать их инициатора.

Его агенты опросили всех соседей Бриттани Хэймар, но лишь один видел, как она куда-то уходила с дорожной сумкой. Домой профессор до сих пор не вернулась и пока оставалась единственной свидетельницей по делу минимум о двух убийствах. Далее, покушение на нее… Дело грозило обернуться порядочной путаницей. Как только скандальные подробности о покойниках со стигматами попадут в колонки новостей, вокруг этой истории поднимется немыслимая шумиха. Бюро начнут осаждать звонками чокнутые, помешанные на всякого рода тайнах.