Все в ее облике буквально кричало о том, что она — неподходящая партия для герцога. Лгунья или праведница, девственница или опытная обольстительница — он никак не мог ее понять. При каждой их встрече она представала перед ним в новом облике. Какой же из них принадлежал настоящей Миранде Фонтейн?

Решила играть с ним в игры — значит, так тому и быть. Она была авантюристкой, использующей чувства других людей. Но он был герцогом Вайльдхевеном — такая добыча не по зубам женщине сомнительного происхождения, какой бы умной она ни была!

Он решил, что сделает ее своей любовницей. Он понял, почему она возражала, считая, что им лучше держаться подальше друг от друга. Его желание подстегивало и то, что она была первой женщиной за последние несколько лет, которая заставила его оторваться от клавиш фортепиано и посмотреть на мир другими глазами. С Мирандой он ощущал себя по-настоящему живым — ничего подобного он не испытывал с тех пор, как был наивным юнцом, стремившимся оставить после себя след на земле.

Она была загадкой, так и молящей о том, чтобы ее разгадали. Он не мог сопротивляться этому искушению. Но в то же время он не позволит собой помыкать. Они вволю насладятся друг другом, но свое сердце и кошелек он открывать ей не станет. Когда их связь завершится, он отправит ее на все четыре стороны без зазрения совести.

Миранда как раз завтракала, когда приехал Вайльдхевен. Горничная провела его в столовую и тут же испарилась. Он остался стоять на пороге, глядя на Миранду. Стоящему рядом лакею он подал знак удалиться.

— Я думал, вы к этому времени уже позавтракаете, — произнес он, как только слуга выбежал из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

— Я сегодня все утро провела в постели. — Она поначалу отвела взгляд, поведя плечами. — Поздно легла.

Он напрягся.

— Вы были не одна?

— Не говорите глупостей. — Она закусила губу и сосредоточилась на завтраке. — Какое вы вообще имеете право задавать мне подобные вопросы?

— Я Вайльдхевен. — Он пересек комнату и по-хозяйски уселся во главе стола. От него не укрылась тень раздражения на ее лице. Про себя он злорадно ухмыльнулся.

— Все это, конечно, хорошо, но вы мне не хозяин. Я полагаю, мы это уже обсудили.

— Говорили в основном вы. Не припомню, чтобы вы интересовались моим мнением. — Он вальяжно развалился на стуле, вытягивая ноги под столом и скрещивая руки на груди. — Объясните, почему это вчера вдруг вы оказались на вечере у миссис Везерби, хотя я, по-моему, ясно дал понять, что не потерплю, чтобы вы строили из себя невесть кого.

— Это не ваша забота.

— Моя, пока вы живете в этом доме.

Она тут же гордо вздернула подбородок.

— Я же говорила, что такой порядок вещей меня не устраивает. То, что я живу в вашем доме, уже слишком, Вайльдхевен. Я не могу позволить себе зависеть от вас во всем. Я должна сама зарабатывать деньги.

— У меня есть деньги. Почему бы вам не воспользоваться ими?

— Вы в любой момент можете меня лишить их. Я не хочу ни от кого материально зависеть.

— Вы уже зависите от моего решения позволить вам оставаться с ребенком или нет. — Он медленно выпрямился на стуле. В этот момент он даже получал какое-то садистское удовольствие, глядя на ее встревоженный вид. — Что, если я предложу вам работу гувернантки Джеймса?

Она секунду помолчала, прежде чем произнести:

— До недавних пор я хотела этого всей душой. Но теперь поняла, что мне нужен не зависящий от вас источник дохода.

— И это путь, который вы избрали? — Он старался не улыбаться. Она явно была к нему неравнодушна, иначе не упустила бы такой шанс. — Что мешает мне забрать Джеймса навсегда? Отдать его в приют. Что тогда вы будете делать?

Если бы взглядом можно было испепелять, от него бы уже осталась горстка пепла.

— Я этого не исключаю, и именно поэтому мне нужен свой собственный заработок.

— На здоровье, только если заработок не предполагает обманывать моих друзей.

— Я никого не «обманываю». Я просто выступаю под другим именем — сейчас многие так делают.

— Мне это не нравится. — Он встал, подошел к ней, развернул ее вместе со стулом к себе лицом, наклонился и уперся обеими руками в подлокотники, будто загнав ее в клетку. — Я здесь ставлю условия, Миранда. Стоит мне захотеть, и вы никогда больше не увидите этого ребенка.

Он уловил на ее лице тень страха и был поражен тем, насколько быстро она овладела собой.

Она уставилась на руки, державшие ее в плену.

— Вы так много говорили о своей непохожести на других мужчин, ваша милость. Но, как по мне, вы такой же, как и все остальные, — хотите, чтоб все было по-вашему любой ценой. И вас не волнует, что при этом чувствуют другие.

— Будь это правдой, я при первой же нашей встрече просто вышвырнул бы вас на улицу. Вместо этого я содержу вас. Разве так поступают эгоистичные люди?

— Если за вашу щедрость я должна буду лечь с вами в постель, то да, вы поступаете эгоистично.

— После смерти жены я совершенно не интересовался женщинами. — Эти слова вырвались у него случайно, но он не пожалел, заметив, что она приятно удивлена. Он провел ладонью по ее щеке. — Вместе мы взрывная смесь, Миранда. Почему вы противитесь тому, что так естественно? Неужели вам совсем не любопытно, что из этого может получиться?

— Я не пойду наперекор своим убеждениям ради сиюминутного удовольствия.

Она отстранилась от него.

Он убрал руки и сжал пальцы в кулак.

— А соблазнять мужчин своим голосом это, по-вашему, правильно? Чем вы лучше женщин, которые более явно используют свои прелести?

Она резко вскочила и ударила его по лицу. Звонкий хлопок пощечины привел в чувство обоих.

Он потер щеку и выпрямился.

— Извините, это было грубо.

— Вы совершенно меня не знаете. — Произнесла она это настолько тихо, что ему пришлось напрячься, чтобы расслышать. Руки ее теребили простенькую ткань платья. — Я сделала то, что должна была, чтобы выжить в этом жестоком мире, несмотря на низкие поступки окружающих меня людей. Я пообещала Летти, что позабочусь о судьбе ее сына. — Она смотрела ему прямо в глаза. Взгляд ее был полон решимости, в глазах блестели слезы. — И я сдержу слово.

— В вашем понимании, сдержать слово означает петь за деньги?

— А что еще мне остается?! — отчаянно воскликнула она. — Вы и так снимаете для меня дом, я не могу еще и деньги у вас брать. Это только приблизит меня к черте, которую я не хочу пересекать.

— Я был бы рад, если б вы все-таки решились ее пересечь — со мной.

Пронзительный взгляд очень точно передал все, что она думала по поводу его предложения.

— Я могла бы стать прачкой и работать за копейки. Я умею читать и считать, но кто возьмет меня без рекомендаций на приличный оклад? Если выяснится, что вы все же не отец Джеймса, то, кроме меня, у него никого больше нет. Поэтому я должна иметь хороший способ зарабатывать на жизнь, не рискуя при этом своей жизнью или честью.