самого отца Иоанна Кронштадтского, и вдовы императора Марии Федоровны. В письме матери, датской королеве Луизе, она подробно рассказала о последних часах жизни мужа.

”В 6. 30 ему разрешили подняться, с большим трудом пересадили в удобное кресло и вывезли в залу, где он и оставался до последнего… Вся семья вошла к нему, он всех поцеловал и даже в этот момент не забыл, что у Эллы День рождения, поздравил ее и потребовал общения (причастия. – П. Б.). Янышева еще не было, и он, видно, чувствуя приближение конца, спросил несколько раз, скоро ли тот придет. Когда наконец пришел Янышев, Саша проронил: «я так устал», – и сам прочитал две молитвы вслед за Янышевым, приняв Тайную вечерю с радостью и умиротворением… После причастия все ушли, оставив нас одних с детьми и Аликс, которая была так мила и делила с нами все, словно всегда была нашей. Он потребовал, чтобы пришел священник из Кронштадта (ты, кажется, слышала о нем) и молился за него. Это был необычайно волнующий момент, в который проявилась вся прекрасная кроткая душа ангела моего Саши. Священник тихо молился про себя, положив обе свои руки ему на голову и целуя ее, и каждый раз, когда он останавливался, Саша говорил: «еще, мне так лучше, как будто помогает». И тогда Саша сказал ему замечательнейшие вещи, что Господь услышал его (священника) молитвы, потому что тот так добр и вера его так крепка, что он близок Господу нашему, и закончил, сказав: «Вы – святой человек!»… Он до последнего момента оставался в полном сознании, говорил с нами и смотрел на нас, пока тихо и без особой борьбы не уснул для вечной жизни прямо у меня на руках.

Что я буду делать?

ПБ: Несмотря на то что смерть Александра III была всеми ожидаемой, его старший сын и наследник Николай был ошеломлен этой смертью. И дело не только в сыновьих чувствах. В отличие от отца, ставшего императором в 36-летнем возрасте и до этого успевшего 15 лет пожить полноценной и счастливой семейной жизнью, Ники не был готов к управлению Россией, а его невеста уж тем более не была готова к роли императрицы. Но главное, два эти события – начало царствования и женитьба – буквально совпадают по времени, накладываются одно на другое.

О том, как сын принял смерть отца, рассказывает в воспоминаниях великий князь Александр Михайлович (Сандро), близкий приятель Ники с детства и муж его сестры Ксении, ставшей подругой Алисы еще до ее брака с Николаем.

”Люди умирают ежеминутно, и мы не должны бы придавать особого значения смерти тех, кого мы любим. Но тем не менее смерть Императора Александра III окончательно решила судьбу России. Каждый в толпе присутствовавших при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что наша страна потеряла в лице Государя ту опору, которая препятствовала России свалиться в пропасть. Никто не понимал этого лучше самого Никки. В эту минуту в первый и в последний раз в моей жизни я увидел слезы на его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что он сделался Императором, и это страшное бремя власти давило его.

– Сандро, что я буду делать! – патетически воскликнул он. – Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть Царем! Я не могу управлять Империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!

Помочь ему? Мне, который в вопросах государственного управления знал еще меньше, чем он! Я мог дать ему совет в области дел военного флота, но в остальном…

Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых Николай II мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание и что все мы стояли пред неизбежной катастрофой.

Воспоминания великого князя писались уже в эмиграции и вышли в 30-е годы в Париже. Так что мысли о «неизбежной катастрофе» могли идти от его более позднего знания об этой катастрофе. Но едва ли он мог сочинить такую сцену.

Во время болезни отца Николай как раз уже имел опыт общения с министрами, приезжавшими с государственными вопросами, решать которые больной царь был уже не в силах. Напомню также, что к тому времени Николай являлся членом Государственного совета и председателем Комитета по строительству Транссибирской железной дороги, начало строительства которой он лично заложил во Владивостоке в мае 1891 года, возвращаясь из путешествия в Японию. Министр финансов и путей сообщения С. Ю. Витте высоко оценивал личность молодого императора, с которым у него в будущем будут серьезные разногласия. Но оценивал, скажем прямо, в своеобразном ключе.

”Он замечательно воспитанный человек. Я в своей жизни никогда не видел человека более воспитанного, нежели он, он всегда tire a quatre epingles (одет с иголочки. – П. Б.), сам никогда не позволяет себе никакой резкости, никакой угловатости ни в манерах, ни в речи…

Характеристика, конечно, лестная… Но – не для Царя всея Руси. Не таким был его отец – грубоватый, вспыльчивый, уверенный в себе. Известный случай, когда во время рыбалки в Гатчине ему доложили о приезде европейских дипломатов. Царь ответил: «Европа подождет, пока русский император ловит рыбу». Невозможно представить себе, чтобы такое сказал Николай.

Раба Божия Александра

ПБ: Но вернемся к Алисе… Представим ее положение. Ее приезд, что бы вы ни говорили, не был обставлен с подобающей торжественностью. В Ливадии во время болезни Александра III на нее почти не обращали внимания. А ведь она сама рвалась в Россию и мечтала о встрече с Ники. По дороге она отправила ему телеграмму, что желает как можно скорее перейти в православие. Не исключаю, что телеграмму посоветовала ей отправить сопровождавшая ее сестра Елизавета, но попадание в чувства жениха было точным. 8 октября он пишет в дневнике:

”Получил чудную телеграмму от милой дорогой Аликс уже из России о том, что она желала бы миропомазаться по приезде, – это меня тронуло и поразило до того, что я ничего долго сообразить не мог!

Еще бы! Он не забыл, как сопротивлялась его возлюбленная в Кобурге во время предложения руки и сердца, отказываясь переменить веру, и какие усилия с его стороны, со стороны ее сестры Елизаветы и даже со стороны императрицы Марии Федоровны потребовались, чтобы Алису уговорить. И вдруг она сама рвется принять православие!

Но обращение Алисы в православную веру происходило не просто в грустной,