— И вспыхнул мятеж.

— Да. Его посчитали единственной возможностью добиться своего.

— На последней картине — Проказа?

— Совершенно верно.

Тальки оказалось далеко за шестьдесят. Седые, собранные в пучок волосы, выцветшие голубые глазки. Полное добродушное лицо изъедено морщинами. Кожа на тяжелом подбородке отвисла, а бескровные губы приветливо улыбались. Ну, прямо добрая, безобидная старушка.

— Тальки Атруни. Целительница. Самая влиятельная из Шести. Вторая по силе в Совете. Одна из опытнейших волшебниц в истории Башни. Обязательно стала бы Матерью, если бы не Сорита. Считается, что каждый из бывших заговорщиков сам по себе, но Проказа после того, как Гинора ушла, является негласным лидером. К ее мнению всегда прислушиваются, и именно за ней окончательное слово в решающих вопросах. Она — кукловод. Пусть тебя не смущает ее внешность. Безжалостна и коварна, как клубок гадюк, и увертлива, как стая кошек. Тальки всегда идет до конца и способна без всякого зазрения совести уничтожить тысячи невинных, если этого требует ее цель.

Вот это точно. В Империи до сих пор с содроганием вспоминают те моры, которые она насылала в Войну Некромантов. Благодаря ей, большая половина юго-запада обезлюдела, а часть императорской семьи в течении нескольких дней умерла от проказы.

— Еще та компания, — произнес я, пройдясь вдоль всех портретов и вновь остановившись возле Гиноры. — Спасибо, что рассказала мне о них. Действительно, спасибо. Я словно прозрел.

— Со мной было то же самое, — мое солнце крепко взяла меня за руку. — Правду очень легко скрыть, и все можно извратить так, как тебе удобно. При всем, что совершили эти люди, они не заслуживают того, чтобы их помнили только как жестоких убийц. Во многих вопросах Ходящие не лучше их. А, может быть, и хуже.

— Зачем же Проклятые вернулись теперь? После стольких лет?

— Сделать то, что у них не получилось в ту войну. Уничтожить Башню и Ходящих. Создать новую магию. Вернуться в свою страну, наконец. А ждали они так долго только затем, чтобы исключить любую возможность проигрыша. Проклятые отлично усвоили прошлый урок. Брагун-Зан дался им тяжело. Тогда наши маги воевали с отступниками чуть ли не на равных. Теперь, спустя столько лет, Башня умудрилась многое забыть и еще больше — потерять. Это приведет ее к гибели. Ей почти нечего противопоставить Шестерым.

— Неужели Проклятые станут убивать тысячи только ради того, чтобы изменить основы магии?

Лаэн посмотрела на меня как-то странно и фыркнула:

— Конечно! Магия для них — ценнее всего на свете. Они понимают, что если ничего не сделать сейчас, то еще немного, и будет поздно что-либо менять. «Искры» новичков год от года слабее. Когда-нибудь они и вовсе погаснут. Станут хлипче, чем пламя свечи на ветру. И тогда волшебство навсегда уйдет из мира. Его уже будет не вернуть. Некого станет учить. Так что, с их точки зрения, они совершают благое дело, даже если ради этого придется упечь под землю тысячу-другую душ.

Теперь настала моя очередь фыркать. Больные. Далась им эта магия! Миллионы живут без нее и совершенно не страдают. Правда, спорить с Лаской по этому поводу я не собирался. Лично она без магии прожить не могла, и я это прекрасно видел. Прикосновение к «искре» сродни приему семян клилла — единожды попробовав, уже не можешь остановиться.

— Нас не будут искать? — спросил я, бросая взгляд в окно. Судя по всему, мы провели здесь куда больше нара. — Пора возвращаться.

— Ты прав, — она бросила последний взгляд на портрет Холеры, и, отпустив мою руку, направилась к столику, где лежала перчатка. — Но прежде я хочу, чтобы ты еще кое-что узнал. Когда Гинора умерла, и я осталась предоставлена самой себе, то навестила родную деревню… Я ничего не забыла и не простила… Они получили сполна, хотя многие так и не поняли, за что им приходится расплачиваться. Моя новая жизнь и мой новый мир начался со смерти. С тех пор, где бы я ни была, Пожирательница Жизни всегда следует за мной. Сейчас я опережаю ее лишь на шаг.

— Она не догонит тебя. Я не позволю.

— Боюсь, это не в твоей и не в моей власти, Нэсс. И сегодня все решится без нас… Здесь холодно. Давай уйдем.

Я шел за ней по темному, увешанному портретами коридору и думал, что, несмотря ни на что, люблю ее гораздо больше, чем собственную жизнь. И сделаю все для того, чтобы с ней никогда ничего плохого не случилось.

Даже если для этого мне придется отдать душу Бездне.

— В чем дело, малыш? Умер богатый дядюшка, и ты стал единственным наследником? — хмуро поинтересовался я у Шена, когда тот, сияющий, точно новенький сорен, вошел к нам в комнату.

— Да иди ты! — Целитель ни на миг не забывал об улыбке. Кажется, сегодня ничто не могло испортить его замечательного настроения. — Я просто рад вас видеть.

— Сейчас заплачу. Чего тебе надо?

— Совет только что закончился. По вашему делу приняли решение и вынесли приговор.

Сердце у меня ёкнуло и рухнуло в пропасть. Но внешне я остался спокоен.

— Тогда понимаю, чему ты так радуешься. Что, поручили отвести нас к палачу?

— Почему ты на меня все время злишься? — удивился он.

— Я злюсь на себя. Когда у меня была возможность, тебя не пристукнул. Ужасно жалею.

— При желании можешь попытаться сделать это прямо сейчас.

— И с меня тут же сдерут кожу за то, что я отправил в Счастливые сады любимчика Асани? Спасибо. Подожду более подходящего случая. Что решил Совет?

— Мать скажет вам все сама. Давайте не будем заставлять ее ждать.

Пока мы шли, я успел рассудить, что вряд ли с нами сделают что-то страшное, иначе пришел бы не Шен, а десяток Ходящих.

— Куда вы сегодня ходили? — нарушил молчание Целитель.

— В комнату Проклятых, — ответила Лаэн.

— А, — понимающе протянул он. — Показывала Серому Гинору?

— Ты, как я погляжу, все знаешь.

Шен небрежно пожал плечами:

— Я, как-никак, ученик Матери. Она сочла возможным мне рассказать. Я… впечатлен. Поверь, Лаэн. Очень впечатлен. Еще в Песьей Травке мне повезло увидеть, что ты вытворяешь с хилссом, но то, что за этим стоит одна из Проклятых… Ты просто бесконечный кладезь знаний, которых так не хватает Башне.

— Быть может, вся моя история — ложь? Об этом вы не подумали?

— Если бы ты солгала, вы давно были б мертвы, — жестко произнес он. — И даже я ничем не смог бы вам помочь.

— Кто еще об этом знает?

— Кроме меня и Матери — никто. Можешь поверить.

Понятно. Не хотят баламутить Башню. Мое солнце слишком лакомый кусочек для Цейры Асани, чтобы делиться им с кем-нибудь из магов. Подобные знания не только сила, но и огромная власть. А эта сколопендра хочет подмять под себя все, что можно.