— Дальше пойдете сами, — Шен остановился у одной из лестниц. — Вам все время вверх. Ступени приведут прямо к дверям зала Совета.

— Не верю! — изумился я. — Неужели ты решил пропустить такое развлечение? И даже не попрощаешься? Не учитываешь, что, возможно, видишь нас последний раз в жизни.

— Вы оба еще меня переживете, — хмыкнул он, и в голубых глазах чуть ли не впервые на моей памяти отразилось искреннее, а не напускное веселье. — К сожалению, у меня дела. Но я советую вам, прежде чем дать ответ, подумать. И принять правильное решение. От слов, которые вы здесь скажете, зависит ваша судьба. Еще увидимся. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Он пошел прочь и довольно быстро скрылся за поворотом.

— Похоже, он искренне заинтересован в нашем будущем, — задумчиво изрекла Лаэн. — С чего бы?

— Совесть мучает, — предположил я. — Это благодаря ему мы попали в цепкие лапки Ходящих.

— Он всего лишь исполнитель.

— Мне приснилось, или не ты совсем недавно обещала, что дашь гаденышу в зубы? Что изменилось? — елейным голосом поинтересовался я.

— Ничего. Но он не так плох, как может показаться.

— Сколь он плох, мы уже давно поняли, — недовольно пробурчал я. — Я его не слишком жалую, в особенности после того, как он нас ловко подставил. Не будь Шена, мы бы давно блаженствовали с деньгами в Золотой Марке. Посему позволь заключить, что он ни много, ни мало — чирей на заднице, который сведет нас в могилу.

— Очень образно! — осуждающе скривилась Лаэн и взяла меня под руку. — Давай обсудим нашего дорогого недруга в более подходящее время. Сейчас мне не терпится узнать, что решил Совет, и чего хочет Цейра Асани в обмен на наши жизни.

— Почему у Матери руки горят синим огнем? — спросил я у Ласки, когда мы пошли в направлении, указанном Целителем.

— Отличительный знак главы Башни. Видел перчатки? Они скрывают изуродованную ожогами кожу. За все, в том числе и за власть, надо платить. Тот, кто встает над Башней и становится главой Совета, платит тем, что до конца жизни должен носить перчатки. Ибо взявшая в руки Синее пламя получает метку Дара. Даже Целители не могут избавить Матерей от ужасных отметин, начинающих безумно болеть, стоит лишь снять перчатки.

— Это настоящий огонь?

— Нет. Лишь проявление потока, из которого черпают силу светлые маги. Становясь Матерью, как знак признания Башни, Ходящая получает Синее пламя — артефакт, которому тысячи лет. Он в десятки раз усиливает возможности того, с кем слился.

— То есть, волшебница становится куда могущественнее, чем была до того, как стала Матерью?

— Да. Как говорят, это все равно, что окружить себя Огоньками, которые постоянно будут накачивать тебя дармовой мощью. Владея пламенем, любая замухрышка, может играть на равных с самыми опытными Ходящими. Ну, а уж когда синие перчатки оказываются на руках отличного мага, его возможности можно сравнить разве что с возможностями Проклятых. Именно поэтому некоторые так жаждут получить место Матери. В первую очередь их привлекает не власть и не преклонение, а то, что стоит выше этого. Очень яркая «искра». Их не останавливает даже то, что руки после ритуала больше всего похожи на две обоженные головешки.

— А Цейра Асани? Сколь она хороший маг?

— Она стояла над Радужной долиной, а это о чем-то да говорит. Сейчас, когда у нее есть Синее пламя, Мать вполне может противостоять Проклятым. Во всяком случае, Чахотке и Кори — точно.

— А этот артефакт… можно отнять?

— Только со смертью прежнего владельца, и, чтобы пламя подчинилось новому — требуется одобрение большинства в Совете.

Гвардейцы и Огоньки, несущие стражу у дверей, не сказали нам ни слова и пропустили внутрь без всяких вопросов. Цейра, одетая точно также, как и в прошлый раз, изучала огромную карту, висящую на стене. Великолепная и очень подробная — та казалась сотканной духами ветров. Я не сразу понял, какая в ней странность.

Карта была волшебной.

Стоило лишь задержать взгляд на каком-нибудь ее участке, и мир оживал. Реки несли воды к морям, деревья шевелили ветвями под порывами ветров, над землей плыли облака, шли дожди… Не было видно лишь людей да животных.

— Не стоит тебе этого делать, Серый, — сказала Мать, обернувшись к нам. — Иначе за любопытство придется заплатить головной болью. Это плетение пьет жизненные силы у того, кто не имеет «искры». Так что позволь «Оком Империи» управлять мне. Садитесь. Шен сказал вам, что Совет принял решение? — холодные голубые глаза внимательно изучали наши лица.

— Да, госпожа, — ответила Лаэн.

Пламя охватило руки Цейры Асани и, как и в прошлый раз, стены зала задрожали, потекли и вновь стали прежними. Теперь то, что будет сказано, не достигнет чужих ушей.

— Не буду ходить вокруг да около. Сестры единогласно признали вас виновными в убийстве Салии.

Я решил действовать, как только мне представится такая возможность. Чтобы там не решили сумасшедшие курицы, я не допущу, чтобы они погасили «искру» Лаэн и зарезали нас, точно неразумных баранов.

— Также вас признали виновными в убийстве уважаемого жителя Альсгары — Йоха. В использовании и сокрытии от властей и Башни магии, которую вы освоили без всякого обучения. И еще в целой куче преступлений. Наверное, не стоит их перечислять, собственные злодеяния вы должны знать, как никто другой, — бескровные губы тронула мимолетная улыбка. — Даже небольшой крохи из того, в чем вас обвиняют, достаточно, чтобы отправиться на виселицу. Это, прошу заметить, при удачном стечении обстоятельств. Четверо выступили в вашу защиту. Магистр Гис, Целитель Шен, бывший секретарь Совета, а теперь Наставница Радужной долины — госпожа Ирла и я. Но к положительному результату в общем голосовании это не привело. Единственное, на что пошел Совет, так это на просьбу госпожи Ирлы предоставить мне возможность самостоятельно вынести вам соответствующий приговор. Прежде, чем я оглашу его, желаете что-нибудь сказать?

— Да, госпожа. Быть может, мы покончим с балаганом и перейдем к делу, ради которого вы нас сюда пригласили? — хмуро бросил я. — Если бы вы хотели нас убить, мы бы давно были бы мертвы. Так?

— Наглец, — произнесла Мать, впрочем, без всякой злобы и раздражения. — Хорошо. У вас есть два пути. Первый — тебя отдадут в руки городского суда. Наместник после смерти Йоха жаждет крови. Из-за твоей мелкой мстительности он лишился отличного источника доходов. Что с тобой сделают жирные гуси, которых некоторые изволят называть городским гласом,[11]я не берусь предсказать. Возможно, обольют смолой, изваляют в перьях и заставят побегать по дороге Наместника,[12]но я бы на такую удачу не рассчитывала. Скорее всего, четвертуют. Что касается твоей талантливой жены, то ее, как носителя Дара, лишат «искры». Поверь, для тех, кто близок к искусству, оказаться с разорванными нитями — гораздо худшая доля, чем быть мертвым. Поэтому она не умрет. Башня приложит к этому все усилия. И, конечно же, она никогда не покинет ее застенков.