– Чем ты докажешь, что передаешь мне слова Темного? Что я не буду ничего ему должна, когда отдам розу?

– Клянусь Светом, – ответил Руслан и продемонстрировал шарик света в руке.

Не выполнить обещания я не могла, пусть это и было глупо. Отстегнула розу – у нее выросли малюсенькие шипы и начали колоть мне пальцы – и протянула Руслану.

– Бери. Она колючая.

Руслан поспешно схватил розу. Вскрикнул, когда шипы впились ему в пальцы. Ударил по розе «фризом», потом файерболом, потом еще чем-то – я не разобралась. Уронил брошь на камень и растоптал. Но, как только сделал это, задергался, захрипел, упал и продолжал хрипеть, корчась на камне.

– Эй, с тобой все в порядке?

Вопрос звучал нелепо, но я слишком растерялась. Конечно, с ним не все в порядке! Хоть человек, хоть Иной не будут извиваться на земле и хрипеть, если у них все в порядке! Но что я могу сделать?

Я вошла в Сумрак и увидела призрачную змею, душившую Руслана. Файербол сам сорвался с моих пальцев, ударил в морду гадины. Она рассыпалась прахом. Руслан перестал извиваться.

Похоже, я его спасла! А он? Спас ли он меня? Может быть, в розе таилось какое-то страшное заклятие? Иначе что я здесь делаю? Как я вообще сюда попала?

Я вышла из Сумрака. Руслан перестал извиваться, но лицо его было мертвенно-бледным. Не было похоже, что он дышит. Глаза были открыты и не реагировали на свет. Но мертвенно-сжатый рот открылся и проскрипел:

– Беги!

Сзади раздался шорох. На меня ползли змеи. Десятки, сотни змей выползали прямо из породы.

Я завизжала и помчалась прочь. Змеи, шипя, мчались за мной. С хвостов срывались багровые искры, глаза светились зеленым, по чешуе пробегали серебристые сполохи.

Я бежала все быстрее. Все-таки прямоходящие имеют большой запас скорости перед пресмыкающимися. Змеи стали отставать. А я вылетела в огромную пещеру. Свод ее терялся во мгле, противоположной стены видно не было. Где-то плескалась вода, а около воды сидели и лежали люди. Десятки, если не сотни людей. Все они уснули тяжелым сном, а вокруг них свил кольца огромный змей. Он не спал. Горящие багровым пламенем глаза смотрели на меня.

– Вот и моя принцесса! – прошипел дракон.

Я попыталась повернуться, чтобы бежать прочь, схватилась за грудь, где должна была быть роза… Но розы не было, а ноги не слушались меня. В глазах потемнело, и я упала на камни, не чувствуя их острых ребер.

Ветер нес по улице обрывки газет и грязные полиэтиленовые пакеты. Если бы не обилие мусора, весеннее утро можно было назвать прекрасным: распускались листья, воздух был свежим и ароматным. Ветер дул с востока, и пыли от обогатительной фабрики в воздухе не чувствовалось. У меня тонкий нюх, который я вместе со слухом еще в молодости усилил магией, от чего порой страдаю. Хотя умение по запаху найти человека или вещь бывает весьма полезно, да и хороший слух чаще помогает, чем мешает.

В утреннем воздухе не было слышно и запаха горящей серы с террикона. Иногда породные отвалы шахт дымятся, причем, когда они начнут гореть, вычислить крайне сложно. Народ вокруг привычный к пыли и копоти, а я просто задыхаюсь.

Я брел по улице, обходя пластиковые и бумажные пакеты, которые так и норовили прильнуть к ногам, и прислушивался, приглядывался. Утренний обход – дело скучное, но необходимое. Работа! Я за нее деньги получаю. И не только деньги.

На машине обход не произведешь – на ходу трудно все увидеть, услышать и ощутить. Да и не положено патрулирование за рулем, по крайней мере – без напарника. А напарника у меня в Зверево не было. И в Гуково тоже. В Гуково располагался офис конкурентов – Ночного Дозора.

Все-таки мы, Темные, куда более консервативны и порядочнее Светлых. Те так и норовят поставить какой-то эксперимент. И в Гуково переехали, как только город стал больше, чем Зверево. А мы остались здесь – ведь еще с дореволюционных времен квартировали на станции, Чехова Антона Павловича чаем поили… Теперь у меня офис в торговом центре «Маяк» – на станции неудобно, народу мало. Новый офис прямо посреди поселка, рядом с рынком. Много людей, много эмоций. Хорошо!

А Светлые квартируют в Гуковском музее шахтерского труда. Огромное здание, бывший детский сад, в разгар лихих девяностых переоборудовали под музей. Борис тогда подсуетился и занял этаж в одном из трех крыльев бывшего садика. И в самом деле, зачем музею лишние площади? А городовому Ночного Дозора приятно дежурить среди культурных сотрудников музея и культурной публики. Эмоции сплошь светлые, энергии много. Даже синий мох не растет.

Борис, как и я, городовой. Поскольку Зверево и Гуково раньше были одним городом, то городовые мы по двум городам сразу. И по части районов – Красносулинского и Каменского. У нас административное деление не такое, как у людей. Куда дотягиваешься, то и твое. Мы дотягиваемся километров на десять от города. И соседям помогаем, конечно. Красный Сулин, Новошахтинск, Каменск, Донецк, Белая Калитва – все в связке работают. Хотя на Донецк и Каменск тоже по одному городовому от Светлых и от Темных, а Белая Калитва присматривает за Морозовском – в сельской местности помимо ведьм Иных почти нет. А провинциальным ведьмам Дозоры обычно ни к чему… Только мешают им Дозоры.

Подчиняемся и я, и Борис, и наши коллеги с соседних территорий Ростову. Ростовскому Дневному Дозору, ростовскому Ночному Дозору. Тут мы неоригинальны и от людей не отличаемся. Но опять же – у Темных перед Светлыми преимущества. Мы, Темные, работаем на себя и на Договор, друг другу помогаем. А у Светлых – строгая иерархия. Они по приказу начальника в огонь бросятся.

Я тоже своим буду помогать чем смогу, но знаю – они мне помогут, когда нужно будет. Если не помогут – и я им не помогу… Случается и такое, но основной принцип – взаимовыгодное сотрудничество. А чтобы тебя не «кинули», не принимай участие в сомнительных проектах, не бери на себя слишком много, не стремись откусить больше, чем проглотишь. Не верь, не бойся, не проси. Все так…

От рассуждений меня отвлекло мычание алкоголика Вити, валяющегося на клумбе с тюльпанами. Неужели наконец инсульт? Неужели поставщик отрицательных эмоций для половины жителей Зверево и чувства превосходства для другой половины перестанет наполнять пространство вокруг себя Темной энергией? Мне Витя был глубоко противен, но зло должно быть наказано. Если ты выбрал зло – будь готов к тому, что Тьма выберет тебя! И будет тебя использовать, пока возможно.

Завидев меня, Витя замычал обрадованно. Вскоре его мычание, как ни странно, перешло в членораздельную речь.

– Макар! Макар! Дай закурить.

– Курить вредно, – бросил я.

Чистая, откровенная, незамутненная ненависть люмпена к преуспевающему дельцу полилась на меня живительным потоком. Вслух Витя сказать что-либо побоялся, и оттого напор неприятных эмоций был куда сильнее. Но ценные кадры нужно беречь. Постояв рядом с ненавидящим меня и весь мир Витей минутку, я сунул ему пятьдесят рублей.