litbaza книги онлайнДетективыБлуд на крови - Валентин Лавров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 89
Перейти на страницу:

— Свадьбе с Егором Пантелеймоновичем не быть! Я ухожу в монастырь — послушницей. И надеюсь со временем принять постриг. Простите! Бога ради, маменька, не гневайтесь. Это сильнее меня.

Дом Облесимовых сотрясся от криков Натальи Федоровны. Она грозила материнским проклятием, геенной огненной, плакала, умоляла — все бесполезно, Соня оставалась твердой в своих намерениях.

Еще сильнее бушевал обманутый в своих ожиданиях громадного приданого жених. Ему удалось выследить Соню во время прогулки по саду. Коротаев униженно падал на колени и норовил поцеловать бывшей невесте руки:

— Сонечка, не разрушайте мое счастье! Ведь это, право, смешно — верить словам какого-то сумасшедшего. Одумайтесь, еще не поздно! Я все вам прощу! Я буду усердно служить вам, угадывать желания…

Соня вырвалась и убежала в дом, а бывший жених бросился к губернатору, потребовал:

— Под носом у властей завелся безумный негодяй, творящий безобразия! Почему он на свободе? Такому есть единственное место — в сумасшедшем доме. Следует незамедлительно заточить его туда. Иначе буду жаловаться самому государю…

— Не горячитесь, батенька, — успокоил губернатор. — Мне самому не нравится история, с вами случившаяся. Вся губерния взбудоражена. И многие, простите, сочувствуют и верят этому юродивому. В уголовном порядке я не могу его преследовать. Иван Яковлевич не совершал преступления. Дом для безумных? В Смоленске нет такого.

— Отправьте в Москву, там наверняка есть.

— Хорошо, я это сделаю из уважения к вам лично.

— Благодарю сердечно, ваше превосходительство! Ну а прежде я сам полечу этого мужлана… палкой.

Гусар Коротаев вскочил в легкую бричку и отправился в лес на поиски обидчика. Вернулся он мрачнее тучи. Лишь спустя несколько дней признался одному из собутыльников:

— Отыскал я этого юродивого. Замахнулся тростью, хотел ему ребра пересчитать, а у него на лице не дрогнул ни единый мускул. Только посмотрел на меня как бы с сожалением и произнес: «Погибнешь от своей глупости!» У меня мороз по коже пробежал, занесенная для удара рука опустилась. Теперь я хожу и все время думаю: в каком смысле слова эти понимать?

…Что касается губернатора, то он слово свое сдержал: послал в лес солдат, те схватили провидца, заковали в железо и вместе с арестантами отправили этапом в Москву.

Когда смоляне узнали о таком злодействе, то возмущались и огорчались. Но во все времена нужды и стенания народные мало интересовали власть.

Всенародная любовь

Слава о чудесном юродивом-предсказателе бежала впереди него. Москвичи горели желанием видеть Ивана Яковлевича.

— Радость такая! Теперь у нас будет жить провидец замечательный. За правду его из Смоленска выгнали. Девушке из хорошей семьи глаза на жениха открыл: жулик, говорит, он у тебя. Остерегайся, а то имение твое, девица, разорит, а саму живьем в пруду утопит. Так-то!

Слушатели добавляли:

— Та девица сто тысяч провидцу пожертвовала, а он все нуждающейся братии роздал. Нестяжательный!

На Дорогомиловской заставе Ивана Яковлевича встретила громадная толпа почитателей, забросавшая его деньгами, едой, одеждой. Тот все отдал арестантам, не обошел щедростью и конвойных, обижавших его неоднократно. При этом вздыхал:

— Тоже дети Божьи! А Ему всякие люди нужны.

Толпа умильно плакала.

Поселили Ивана Яковлевича в Преображенском «безумном доме». Здесь ему предстояло провести четыре с половиной десятилетия. Ежедневно являлись сюда сотни страждущих. Одни просили исцеления, другие — совета, третьи — денег… Не всех ласково встречал прозорливец, порой гнал от себя притвор и лгунов. Но многих привечал, оказывал помощь.

Слава его стала не менее царской, а любовь к нему — едва ли не всенародной. Исцеленные Корейшей исчислялись уже тысячами, не менее было и тех, кто горячо воспевал его за «полезные и мудрые советы».

Ошибка гусара Коротаева

Спустя пять лет после воцарения Корейши в Москве к нему явился мужчина офицерской выправки, но наряженный в простонародную чуйку и стоптанные на бок хромовые сапоги. Это был несостоявшийся жених — Егор Коротаев, глаза его лихорадочно горели, руки нервно подрагивали. В этом несчастном трудно было узнать самоуверенного, полного животной жизни гвардейца.

Тревожно оглядевшись по сторонам, гость громким шепотом произнес:

— Любезный… э-э, уважаемый, многоуважаемый Иван Яковлевич! Вероятнее всего, вы меня не помните. Мы с вами встречались под Смоленском… в лесу. Я тогда еще немного погорячился. Очень желал бы поговорить с вами тет-а-тет, так сказать, с глазу на глаз, без лишних свидетелей.

Глаза Корейши хитро блеснули, он кивнул приближенным, всегда наполнявшим помещение:

— Кыш отселя! Земляк мой смоленский прилетел яко сокол быстрый, от погони ушел.

Все клевреты моментально исчезли, словно их ветром сдуло.

Иван Яковлевич поудобней развалился на кровати:

— Ну, непутевый, докладывай! Сегодня палкой махать не будешь?

Коротаев нервно сглотнул, хрипло выдавил:

— Что было — то было! А ныне, по причине людской злобы и клеветнических наветов, нахожусь в бегах, спасаюсь от суда неправедного…

Иван Яковлевич иронически усмехнулся:

— Оклеветали агнца Божьего?

Коротаев, сделав вид, что не замечает насмешки, торопливо продолжал:

— Имение мое за долги продано, и еще обвиняют в растрате казенных средств. Грозит мне лишение всех прав состояния и решетка тюремная…

— «Терпение убогих не погибнет до конца»!

— Плоть моя изнемогает от нынешней жизни тяжелой… — Коротаев, желая угодить юродивому, пытался попасть в тон его речи.

На устах Корейши играла грустная улыбка.

— Я в отчаянии совершеннейшем… — Коротаев обхватил голову руками. — Убедившись, Иван Яковлевич, в вашей мудрости и прозорливости, к стопам вашим повергаюсь и вопрошаю со смирением: что делать мне?

Надолго воцарилось молчание. Наконец, словно пробудившись от дум, Корейша поднялся с постели и уселся за крошечный столик, на котором лежала белая стопка бумаги и стоял чернильный прибор. Он любил подавать советы письменным образом, записывая их, порой завуалированные в аллегорическую форму, порой вполне ясные.

Заметим, что почерк Ивана Яковлевича обличал в нем человека высокоразвитого. Начертание слов было несколько архаичным и напоминало каллиграфию времен Екатерины II (автор этих строк имел возможность убедиться в этом лично). Вот наконец что-то написал Корейша на четвертушке бумаги и протянул гостю:

— Прощай, мы больше не встретимся!

Коротаев пробежал глазами записку. Его лицо запылало от гнева, он с ненавистью затопал сапогами:

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?