— И тем более не значит, что любовь есть сейчас. Женщина она, в общем-то, положительная… — копаясь в своих воспоминаниях, проговорил Платон Александрович.

— Я не знаю, кто там что вынюхивал, но если верить Жене Гаевой, Краков и Волошин вокруг ее сестры вились, — сказал Патрикеев. — Волошин и сейчас вокруг Риты вьется. И за ней он следил. Вместе с Прокоповым. А прятаться они оба могут у Кракова. По старой дружбе…

— За Ритой Гаевой следили… — кивнул Табачный. — И при чем здесь, спрашивается, Кривичева?

— Да ни при чем.

— А вдруг?

— Не до Кривичевой сейчас, — покачал головой Патрикеев. — Тут бы с Волошиным и Сипачевым разобраться…

— Волошин представляет Гаеву, а Сипачев — Майорову. Сначала Гаева свой удар нанесла. Думаю, без участия Волошина. Затем в дело вступила Майорова. Думаю, тут без Сипачева не обошлось… Вроде бы все просто, — Табачный провел рукой по волосам, как будто только что снял фуражку. — Но если Волошин не трогал Кривичева, почему он бегает от нас?

— Значит, трогал.

— А как он в дом к Майоровой попал?.. Пальчиков его там нет…

— Да, но Катю он похитил.

— Или похитил. Или просто увез…

— Может, он с Катей заодно?

— В этом что-то есть… — Табачный одобрительно глянул на Патрикеева. — Кривичев и от Майоровой отказался, и от Гаевой… А Волошин только от Гаевой отказался. В пользу Майоровой… Бред какой-то. В этих треугольниках сам черт ногу сломит…

— Волошина брать нужно. Тогда все станет ясно.

— Сейчас Сумарин подъедет… — кивнул Табачный. И посмотрел на часы. — Поздно уже… Может, на завтра Кракова отложим?

— А если завтра будет поздно? — спросил Патрикеев.

— Вот и я о том же, — поднимаясь со своего места, сказал Табачный.

Он вышел из кабинета, Плошников последовал за ним в морозную бессонную ночь.

Не ошибается тот, кто ничего не делает, — все это верно. Но все равно обидно, что у Плошникова случилась осечка. Волошина нужно было брать сразу, когда он еще только шел в сортир. Тогда бы он не ушел. Но увы…

И еще Плошников допустил промашку, когда выходил из машины. Надо было скрытно к дому подходить, а он во весь рост к нему двинулся.

И на Платона тоже могла случиться проруха, именно это и пугало майора. Не мог он позволить себе облажаться в глазах подчиненных. Поэтому к дачному дому в садовом товариществе «Передовик» они подбирались тихо. Это было нетрудно. Ночь, темно.

Дом небольшой, но теплый, из трубы валил дым, пахло березовыми дровами. В окне горел свет.

Не хотел Табачный повторить ошибку Плошникова, потому с ходу дал команду на штурм. Первыми через низкий сетчатый забор перемахнули Сумарин и Старостин. За ними пошли Патрикеев и Плошников. После них и Табачный тряхнул стариной.

Старостин собирался вышибить дверь, но Сумарин удержал его. Он достал из кармана связку отмычек, ковырнул в замочной скважине, и дверь открылась. Табачный нахмурил брови. Не понравилась ему легкость, с которой перед ними зажегся зеленый свет. Что, если это дурное предзнаменование?

Опера ворвались в дом, но, как оказалось, зря доставали оружие. В доме обнаружилась только сухонькая пожилая женщина с крашенными в рыжий цвет волосами. Она дремала в кресле перед телевизором. У бедной едва не случился разрыв сердца, когда перед ней вырос лейтенант Старостин. И случился бы, если бы Миша тут же не нашел успокаивающие слова.

Табачный представился, сел перед женщиной на корточки.

— Мы ищем девушку по имени Катя, — начал он издалека. — Знаете такую?

Она мотнула головой, поджав губы. Женщина все еще не оправилась от испуга, и это Платона не удивляло.

— Ее похитили, и она может быть здесь, у вас.

— Нет тут никого, — тихим голосом сказала хозяйка.

— А вы мама Леонида Кракова?

— Да, мама…

— И зовут вас?..

— Снежана Борисовна.

— А друга вашего сына зовут Иван Павлович?

— Если вы про Ваню, то да… А как вы попали в дом? — Голос Снежаны Борисовны обрел настораживающую жесткость.

— Дверь была открыта. И калитка. Мы думали, что Катя сбежала…

— У вас есть ордер на обыск?

— А разве Катя не сбежала?

— Я буду жаловаться! — расправила плечи женщина.

— Вас не удивляет, что Катя могла сбежать?

— Какая еще Катя?! Кто вы такой?

— Майор Табачный, начальник криминальной полиции Междуреченского УВД. Мы ищем девушку, которую похитил ваш сын.

— Мой сын?! Кого-то похитил? Быть этого не может!

— Значит, это сделал Прокопов.

— Леша?! Ну, Леша, может, и сделал… А мой Леня не мог.

— А Леша, значит, мог?

— Леша без царя в голове… А Леня глупостями не занимается… Вы хоть понимаете, что не имеете права здесь находиться?

— А ваш сын мог попасть под дурное влияние друга?

— Кто угодно мог, но не Леня!

— А если Леша очень хорошо умеет убеждать. И любовь у него сильная. Вот любит он Вику Кривичеву, спасу нет.

— Вику Кривичеву?

— В девичестве она была Аргусовой.

— Ах, эта!.. — всплеснула руками женщина. — А разве Леша тоже ее любит?

— Извините, мы перепутали, Вику любит ваш сын.

— Вы это знаете?

— Знаем.

— И все-таки я буду жаловаться!

— Я понимаю, эта любовь для вас жизненная драма, — импровизировал Табачный.

— Драма?

— А разве ваш сын женат?

— Нет… Да, он действительно любит Вику…

— А она замужем за другим.

— Да, замужем…

— Возможно, станет вдовой.

— Да? Я не знала! — Кракова заинтригованно смотрела на Платона, забыв о своем возмущении.

— Разве Леня вам не говорил?

— Нет.

— Возможно, он приложил к этому руку.

— К чему приложил? — не поняла женщина.

— К тому, что муж Вики Аргусовой находится сейчас в реанимации.

— Что вы такое говорите?

— Он следил за мужем Вики. Вместе с Лешей. И вместе с Иваном. В результате муж Вики получил опасное для жизни ножевое ранение.

— Это Леша!.. — встрепенулась женщина.

— Вы это знаете?

— Нет, не знаю. Но если это сделал кто-то из них двоих, то это Леша. Вы правильно сказали, он действительно дурно влияет на Леню. Знали бы вы, сколько раз я с ним говорила, сколько раз просила, чтобы он оставил моего сына в покое.