Правда, в настоящий момент почва под ее ногами была относительно твердой, поскольку цилиндр постоянно раскачивался, а пару раз даже перевернулся. От травм Лайзу спасло только то, что материал, из которого была сооружена ее загадочная темница, был похож на плотное синтетическое покрытие. Кстати, именно этот материал, который не позволял заключенному внутри цилиндра человеку нанести себе травмы и увечья даже в том случае, если он сам этого пожелает, навел Лайзу на мысль о психиатрической лечебнице и комнате для буйно помешанных. Если принять в качестве рабочей гипотезы идею о вселенском сумасшедшем доме, местоположение которого в пространстве, подобно Статусу, не определено, то оставалось только понять, за какие прегрешения она сюда попала и выяснить, какой курс лечения ей будет назначен.

Шутки – шутками, но Лайзу совершенно не устраивала неопределенность положения, в котором она неизвестно по чьей воле оказалась. И то, что совершенно невозможно было понять, как долго это еще будет продолжаться? И какие еще фокусы взбесившегося пространства-времени ожидают ее впереди?

Ее окружали темнота и безмолвие.

– Эй! – крикнула Лайза только затем, чтобы услышать хотя бы звук собственного голоса и убедиться в том, что она не утратила способности слышать.

Голос прозвучал приглушенно, словно пройдя свозь плотный слой ваты.

Лайза со злостью стукнула кулаком в невидимую стену.

И в ту же секунду со всех сторон на нее обрушились потоки ослепительно яркого света.

Ожидая следом за вспышкой света удара взрывной волны, Лайза инстинктивно упала на колени, прикрыв голову руками.

Но ничего не произошло. Просто в темнице, в которой находилась Лайза, кто-то вдруг решил включить освещение.

Подождав пару секунд, Лайза осторожно выглянула из-под локтя.

Должно быть, свет показался ей необыкновенно ярким только потому, что она долгое время находилась в полной темноте. На самом же деле это был обычный дневной свет. Причем даже не особенно яркий. Такой свет бывает в пасмурный день или под пологом леса.

Лайза посмотрела вниз. Колени ее были прижаты к земле, покрытой чахлой травой, какого-то мертвенного серо-зеленого цвета с едва различимыми бледными прожилками.

Лайза убрала руки от головы и медленно поднялась на ноги.

Она находилась в лесу. Буквально в нескольких сантиметрах от нее возвышалось огромное дерево с мощным стволом в три обхвата, покрытым уродливыми напластованиями одеревеневшей коры. В ложбинках между складками коры застыли золотистые ручейки смолистого вещества, выделяемого древесными порами. Удивительно, как, падая на колени, Лайза не ударилась о него локтем.

Протянув руку, девушка коснулась кончиками пальцев шероховатой коры дерева и неожиданно для самой себя улыбнулась. Окружавшей ее невидимой преграды более не существовало.

Лайза подняла голову вверх.

Небо закрывали не облака, а сплошной зеленый навес, состоящий из перекрывающихся между собой развесистых древесных крон, вознесенных высоко вверх на толстых и прямых, как корабельные мачты, стволах.

Негустой подлесок состоял из странного вида кустов с мелкими листьями на длинных перепутанных ветках, стелющихся по земле. Они были похожи на мотки старой, ржавой колючей проволоки, брошенной на месте давнего и уже почти позабытого сражения. Неподалеку от того места, где находилась Лайза, прямо из земли торчали пучки широких глянцево-зеленых листьев, плавно раскачивающихся на своих коротких черенках, хотя не чувствовалось даже самого легкого дуновения ветерка, из-за чего создавалось впечатление, что это вовсе не растения, а некие загадочные живые существа, пытающиеся таким образом обмануть свою жертву.

Местность не имела ничего общего с той, где должна была оказаться Лайза, если бы не произошло сбоя в работе внепространственного перехода. Догадки же по поводу того, куда ее забросило в результате аварии, можно было строить какие угодно. Единственно, что можно было утверждать с полной уверенностью, так это только то, что Лайзе невероятно, просто-таки сказочно повезло. В результате сбоя в работе внепространственного перехода она имела равные шансы оказаться в любой точке Вселенной. Удачей было уже то, что она оказалась не в открытом космическом пространстве, а на поверхности планеты. К тому же атмосфера на планете была пригодна для дыхания.

И на планете была жизнь.

Что дальше?

Лайза посмотрела по сторонам, словно рассчитывала увидеть где-нибудь неподалеку табличку с названием местности и указатель направления к ближайшему населенному пункту.

Метрах в десяти от нее на стволе дерева сидела птица средних размеров с красно-коричневым оперением и широким, похожим на раскрытый веер хвостом. Птица не спеша перемещалась по стволу, выуживая своим длинным, похожим на тонкий пинцет клювом каких-то мелких насекомых из складок древесной коры. При этом один ее большой круглый глаз то и дело поглядывал на человека – птица, казалось, пока еще не могла решить для себя, представляет ли это существо какую-либо угрозу для нее.

Присутствия других представителей местной фауны поблизости не наблюдалось. Что вовсе не вселяло в Лайзу чувства безопасности. Хищники обычно не имеют привычки выставлять себя напоказ, предпочитая незаметно подкрадываться к своей жертве на расстояние броска. Поэтому, прежде чем что-либо предпринять, Лайза достала из кобуры, висевшей у нее на поясе, «нарт» стандартного армейского образца. Пистолет был при ней всякий раз, когда Лайза отправлялась в Кедлмар, но прежде пользоваться им ей не приходилось. Стрельбу из ручного оружия она осваивала только на тренировочном стенде в Статусе под наблюдением инструктора.

В соответствии с инструкцией Лайза сначала достала из пистолета обойму и проверила боекомплект. Полная обойма «нарта» вмещала восемь патронов. Передвинув планку предохранителя, Лайза передернула затвор и плавно надавила на спусковой крючок. Коротко и сухо щелкнула пружина, пославшая боек в пустоту.

Должно быть, именно этот неожиданный резкий звук напугал сидевшую на дереве птицу.

Лайза невольно вздрогнула, услышав, какой омерзительный крик издала всполошившаяся птица. Он был похож одновременно на лай озверевшей от дикой злобы собаки и заливистое, сладострастное хрюканье обожравшегося до полного изнеможения борова. Но то, что произошло следом за этим криком, было еще ужаснее. В принципе все происходящее можно было принять за безумный бред, и Лайзу спасло только то, что она никогда не сомневалась в здравости своего рассудка.

Шея птицы начала быстро вытягиваться, а из-под хвоста появился извивающийся конец змееобразного тела, покрытого то ли мелкими перьями, то ли крупной чешуей. Претерпевшее мгновенную метаморфозу тело обернулось вокруг ствола дерева, на котором до этого сидела птица. Когда же голова зверя вновь появилась из-за ствола, она напоминала голову китайского дракона, покрытую множеством наростов различных размеров и формы. Тонкий клюв, которым птица так ловко извлекала насекомых из трещин на дереве, превратился в некое подобие рога, торчащего вверх. Из-под нависающих кожистых складок на Лайзу смотрели два круглых глаза с вертикальными щелочками зрачков, под которыми находилась омерзительная лягушачья пасть с тонкими бледными губами и липким комком языка, периодически вываливающегося наружу.