Хитроумный Мандарин почему-то решил, что это был лишь отвлекающий маневр, и стянул все свои силы к «линии де Латтра», дожидаясь неминуемого нападения. Он решил любой ценой навязать решающее сражение на своих условиях. Когда такового не последовало, он сам атаковал занятые партизанами массивы Вьетбака, в надежде выманить красных с лаосского направления для защиты Танчао. Вопреки его ожиданиям, Зиап не тронулся с места, и воодушевленным французам удалось сразу углубиться в направлении коммунистического тыла. Однако там они вскоре застряли, столкнувшись с сопротивлением целой сети засад малочисленного, неуловимого противника. Зиап отправил на поддержку партизан Вьетбака лишь пару резервных полков, взявших основные центры тылового снабжения под надежную охрану, при которой расположение на высотах позволяло отражать атаки врага в соотношении от одного к пяти до одного к пятнадцати. Командирам полков Зиап приказал стоять насмерть, предупредив, что поддержки от основных сил не будет. Впрочем, боевая репутация каждого из этих полков была настолько высокой, что, даже пробившись на дорогу, ведущую прямиком к тыловому центру снабжения во Вьетбаке, Салан не решился отдать приказ к наступлению и провел свои войска стороной. Убедившись, что атаки на тыл не будет и операция французских войск носит характер отвлекающего маневра, генерал Зиап продолжил натиск на Лаос. Коммунистическое подполье этой страны начало поднимать голову.

Салан понял, что просчитался, и вновь приказал отступать. И вот, именно во время отступления, только вступив в узкую лощину Чан-Муонг, едва позволявшую бронетехнике и пехоте потихоньку продвигаться вперед гуськом, французские войска попали в самые настоящие огненные тиски, безжалостно закрученные людьми Зиапа. В полной боевой готовности на холмах французов уже давно поджидал один из лучших полков «Железной дивизии». Танк и несколько грузовиков, двигавшихся в авангарде отступавшей армии Салана, были уничтожены несколькими прицельными выстрелами из базук в считаные мгновения. После этого со склонов хлынули в штыковую атаку бойцы Вьетминя. Французы, рассыпавшись по канавам и забравшись под грузовики, пытались отстреливаться от партизан, но им все-таки пришлось вступить в рукопашную схватку. В этом бою они в одночасье потеряли тысячи бойцов, пока на выручку не подоспела поднятая по тревоге авиация, которая нанесла точечные удары. Партизаны мгновенно растворились в джунглях, но их продолжали убивать по несколько человек в день по всему пути следования отступающей колонны. «Мы наступили на те же грабли, черт побери. Без авиации я бы потерпел полное поражение в этом сражении!» – воскликнул Мандарин, когда ему доложили о случившемся.

Вскоре коммунисты оккупировали практически весь север Лаоса, создав расширенное стратегическое пространство, объединенное с Тонкином и неподконтрольное французам. Мы в это время продолжали поддерживать их как боевыми действиями, так и разведывательно-диверсионными операциями на Юге. Наша борьба была единой как никогда, наши сердца бились в унисон.

19

Еще подростком-беспризорником Шланг начинал свою карьеру на подхвате у братьев Беллаэра, знаменитых корсиканцев, контролировавших подпольный бизнес, азартные игры и проституцию доброй половины Сайгона и окрестностей. После одного из нашумевших мокрых дел Рокко Беллаэра сорвался с крыши пятиэтажного дома, убегая и отстреливаясь от жандармов. А Чезаре угодил в желтый дом на Катина с глухо закрытыми ставнями. Шланг скрывался в одном из сайгонских портов и при первой же возможности отбыл юнгой за океан. Учитывая его прошлое, штабная разведгруппа отобрала его кандидатуру для отправки в Сайгон, когда политическая борьба там накалилась, вылившись в серию терактов с использованием бомб, замаскированных под велосипедные насосы.

Никто, включая руководство Народной армии, не понимал, кто стоит за этими взрывами. Меня включили в состав разведгруппы, сформированной для участия в антитеррористической операции.

Я познакомился с дядей Шлангом в доме у сапожника из района моста Тан Тхуан, где он обустроил свою резидентуру. Он лично давал мне и другим мальчишкам задания, когда, за кем и сколько следить. Днем и ночью я мог часами просиживать под видом беспризорника на улице, например напротив отеля «Мажестик», наблюдая и подмечая самые странные встречи и контакты, завязывавшиеся на моих глазах. Один раз я видел нарядно одетую Софи, возвращавшуюся с вечеринки, организованной Департаментом образования для старшеклассников католических школ. Когда она вышла с подружками на тротуар, я успел надвинуть картуз на глаза и притвориться спящим, но они даже не взглянули в мою сторону.

Дядя Шланг подключил свои разветвленные связи, и постепенно наша небольшая ячейка начала прозревать, догадываться, что ниточки вели к одной из групп каодаистов, на тот момент легализовавшихся и пользовавшихся определенной благосклонностью французских государственных чиновников. Но это не все. По моим наблюдениям, высокопоставленный офицер группировки регулярно встречался с работником одного из благотворительных американских фондов. Можно было предположить, что речь идет не только о финансовой помощи, но и о своего рода координации боевых и политических действий. Учитывая тот факт, что теракты нередко были направлены как против гражданского населения, так и против французских военных, сея ужас и панику, мы предположили, что здесь шла какая-то многосторонняя, многоходовая игра.

Большинство марионеточных печатных изданий склонялось к тому, что взрывы были организованы коммунистическим подпольем. Французы комментировали теракты крайне сдержанно, время от времени ограничиваясь краткими заявлениями Сюртэ о том, что ведется самое тщательное расследование, определен круг подозреваемых, который постепенно сужается, и что вскоре будут обнародованы имена зачинщиков и организаторов, которые непременно предстанут перед правосудием. Но этим все и заканчивалось, потому что через несколько дней после таких заявлений в одном из районов города снова гремел взрыв. Самым удивительным в этой ситуации было то, что посол США, формально нейтральной стороны в конфликте, в своих публичных выступлениях, в отличие от французов, недвусмысленно взваливал всю ответственность на Вьетминь, каждый раз впрочем оговариваясь, что его точка зрения не является официальной позицией американского правительства.

После очередного взрыва в районе рынка Бен Тхань, во время которого пострадали десятки гражданских, начались аресты наших товарищей, действовавших в городе. Дядя Шланг объявил о начале операции возмездия «Велосипедная цепь» по ликвидации тех преступников, чья причастность к взрывам была точно установлена. В их число входил и американец Олден Пайл, которого несколько недель вел я. Именно поэтому Шланг, чье доверие я к тому времени уже заслужил, поручил мне одну из ключевых ролей в операции. По его плану, я должен был подкараулить Олдена Пайла на мосту Y. Этот мост через реку Сайгон назван так, потому что своей формой он напоминает эту букву. По информации Шланга, Пайл должен был проходить по этому мосту в сторону городского центра в час X. Мне нужно было остановить Пайла под каким-либо невинным предлогом, например узнать время или попросить сигарету. В случае необходимости я должен был задержать его подольше, попытаться отвлечь разговором – в этом Шланг рассчитывал на мой хороший французский. Такая уловка позволила бы снайперу, засевшему на ближайшей электростанции, справиться с ликвидацией американца за два-три выстрела.