Ивашутина. Иванов с Буяновским поднялись с лавки, уступая им место. Никифоров и Ивашутин присели. Десятки вопрошающих взглядов обратились к ним, в них читался один тот же вопрос: «Как Сталинград?»

Сталинград — это слово в последние дни жгло души и сердца не только Никифорова, Ивашутина, рядовых оперативных сотрудников, а и всех советских граждан. Оно стало фокусом их боли. Город, связанный с именем Сталина, являлся для них символом того последнего рубежа, на котором они должны наконец остановить и разбить ненавистного врага либо умереть. Другого было не дано.

Никифоров, прокашлявшись и избегая смотреть в глаза подчиненным, объявил:

— Товарищи, только что у меня состоялся разговор с начальником Особого отдела Сталинградского фронта товарищем Селивановским… и, выдержав паузу, он продолжил: — Николай Николаевич просил передать: для контрразведчиков земли за Волгой нет! Это не просто приказ, это больше, чем приказ! Мы обязаны, мы не имеем права…

— А Сталинград? Как Сталинград, Александр Тихонович?

…Как?! — не в силах сдержаться срывающимся голосом спросила Татьяна.

— Стоит Сталинград! И не видать его фрицу как своих ушей! — отрезал Никифоров и, чтобы рассеять сомнения заявил: — Николай Николаевич, все сотрудники Особого отдела фронта находятся в городе! И не просто в городе, а на правом берегу Волги. Они достойно выполняют свой долг. Николай Николаевич уверен и просил это передать вам, что у нас достаточно сил, чтобы разбить врага. В сложившихся условиях мы должны сохранять стойкость, выдержку и веру в то, что враг будет разбит и победа будет за нами. Святое для каждого из нас имя великого товарища Сталина не должно быть покрыто позором. Нашими главными задачами на текущий момент являются оказание помощи командованию в наведении порядка в войсках, поддержании железной дисциплины, пресечении малейших проявлений паники!..

Никифоров продолжал говорить о необходимости борьбы с вражеской агентурой, дезертирами, расхлябанностью в рядах советских войск. Он убеждал и сам верил в то, что обстановка под Сталинградом находится под полным контролем командования фронта, в качестве подтверждения ссылался на командировку Селивановского в Москву. Говоря об этом, Никифоров и не подозревал, что поездка Николая Николаевича могла стать последней, а его жизнь оборвать не пуля врага, а коменданта внутренней тюрьмы на Лубянке.

Глава 6

«Сталинград, ни шагу назад»

СТРОГО СЕКРЕТНО ПОДЛЕЖИТ ВОЗВРАТУ В 48 ЧАС.

Снятие копий воспрещается

Отправлено: Из Особого отдела НКВД СССР 1 9 — 41.

25.07.1 942 г.

Сталинградского фронта

ШИФРОВКА

В ходе боевых действий частей и соединений Сталинградского фронта на ряде участков сложилась критическая ситуация. Из-за отсутствия достаточных разведывательных данных о противнике, плохой связи и низкой организации управления войсками со стороны штаба Сталинградского фронта и лично командующего генерал-лейтенанта В. Гордова имеют место неоправданно большие потери.

Своими приказами и распоряжениями В. Гордов вносит сумятицу в управление войсками и дезорганизует их оборону, как результат, возникла угроза прорыва противника к Сталинграду.

Так <…>

Начальник Особого отдела НКВД СССР

Сталинградского фронта

Старший майор госбезопасности

Селивановский

Поздним вечером 25 июля 1942 года Николай Селивановский подписал и направил эту шифровку на имя Сталина не только через голову Военного совета Сталинградского фронта и своего непосредственного руководителя — начальника управления особых отделов НКВД СССР комиссара госбезопасности 3-го ранга Виктора Абакумова, но и самого наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Это было больше чем экстренное спецсообщение, это был крик души Селивановского.

В тот день ситуация на Сталинградском фронте грозила обернуться катастрофой еще более чудовищной, чем та, что произошла через полтора месяца после провала Харьковской наступательной операции войск Южного направления Красной армии. Как тогда, так и сейчас советский фронт трещал по всем швам.

Ранним утром 23 июля 14-й танковый корпус вермахта нанес сокрушительный удар по правому флангу 62-й армии генерала Колпакчи, прорвал ее боевые порядки и, круша все на своем пути, вышел на берег Дона в районе станицы Каменки. К концу дня две советские дивизии в районе Верхней Бузиновки оказались в окружении.

Еще более драматично для командования Сталинградского фронта события развивались на участке обороны, занимаемом 64-й армией генерал-лейтенанта Чуйкова. На рассвете 25 июля после мощной авиационной бомбардировки и массированного артиллерийского обстрела позиций советских войск гитлеровцы перешли в наступление. Измотанные многодневными боями, в отсутствии надежного прикрытия с воздуха части 64-й армии, защищавшие правый фланг фронта, не смогли устоять под натиском превосходящих сил противника и вынуждены были отступить. Чем тут же воспользовалось командование 3-го армейского корпуса вермахта, оно ввело в бой свежие силы и продолжило атаку. К вечеру на плечах отступающих советских войск гитлеровцы ворвались в город Калач, и на его западной окраине завязались ожесточенные бои. Несмотря на мужество и стойкость бойцов и командиров 64-й армии, танковые клинья вермахта все глубже вгрызались в ее оборону.

Причину такого положения дел Селивановский видел не столько в превосходстве гитлеровцев в живой силе и технике, сколько в действиях и приказах командующего Сталинградским фронтом генерал-лейтенанта Василия Гордова. Непродуманное, граничащее с самодурством использование им скудных резервов вело к неоправданным потерям, а противоречивые приказы увеличивали дезорганизацию боевого управления войсками. Не только здравые предложения, но и жизни своих подчиненных Гордов ни в грош не ставил. Обвиняя их в трусости, он бездумно гнал в передовые цепи и терял командные кадры. Под пулями противника погибли 4 командира дивизии, 8 заместителей командира дивизии и 38 командиров полков.

Все вместе взятое убеждало Селивановского в том, что Гордов находится не на своем месте и дальнейшее его пребывание в должности только усугубит тяжелое положение советских войск. Героическое, самоотверженное сопротивление красноармейцев и командиров лишь замедляло наступление гитлеровцев, но было не в состоянии остановить грядущую катастрофу. Последние доклады, поступавшие к Селивановскому из особых отделов армий и дивизий, являлись тому подтверждением, советские войска отступали на всех направлениях. Стабилизировать ситуацию могла незамедлительная смена командующего фронтом, в чем Селивановский нисколько не сомневался и готов был головой отвечать за каждое слово шифровки. То, что ответ предстоит держать в ближайшие часы, возможно, минуты, Селивановский не сомневался. С момента отправки шифровки прошло больше часа. За это время ее должны были расшифровать и доложить Сталину.

Селивановский бросал нетерпеливые взгляды