— И эту плату получить должны были вы? — спокойно спросила она.

Гарсия ничего не ответил.

— Могу ли я высказать дальнейшее предположение? Эту цену должны были заплатить я и мои сыновья?

У стены воцарилась тишина. Над их головой облака начали рассеиваться, поднялся ветер.

— Его необходимо было проучить, — мрачно ответил Гарсия де Рада.

И тогда она пустила в него стрелу. Плавно подняла мужской лук, натянула и отпустила тетиву одним движением, очень грациозно. Стрела вонзилась ему в горло.

— Его необходимо было проучить, — задумчиво произнесла Миранда Бельмонте д'Альведа, глядя вниз со стены на убитого ею человека.

— Остальные могут уйти, — прибавила она через несколько мгновений. — Шагайте. Вам не причинят вреда. Можете доложить в Эстерене, что я казнила клятвопреступника и обыкновенного разбойника, который угрожал женщине Вальедо и ее детям. Я отвечу непосредственно перед королем, если он пожелает. Скажите это в Эстерене. Диего, Фернан, соберите их коней и оружие. Некоторые кони на вид вполне сносны.

— Я не думаю, что отец пожелал бы, чтобы ты убила этого человека, — неуверенно рискнул высказаться Фернан.

— Молчи. Когда мне понадобится мнение моих детей, я его спрошу, — ледяным тоном ответила мать. — А твой отец может считать, что ему повезло, если я не выпущу такую же стрелу в него, когда он рискнет вернуться. Теперь делайте то, что я вам сказала.

— Да, мама, — в один голос ответили оба ее сына. Когда мальчики и работники ранчо поспешили выполнить ее указания, а уцелевшие спутники Гарсии де Рада, спотыкаясь, зашагали на запад, послеполуденное солнце прорвалось сквозь облака, и зеленая трава, мокрая от дождя, засверкала под его лучами.

Эстерен попал в катастрофическое положение из-за каменотесов, плотников, каменщиков и чернорабочих. Улицы стали почти непроходимыми, а для лошадей особенно. По дворцу и на площади перед ним разносилось эхо стука молотков, визга пил и резцов, громких проклятий и раздраженных окриков. Сложные, опасные на вид приспособления раскачивались над головой или перемещались взад и вперед. Говорили, что уже пять рабочих погибли этим летом. И даже не слишком наблюдательные люди заметили, что по крайней мере половина распорядителей работ — это ашариты, за большие деньги выписанные на север из Аль-Рассана для этого предприятия.

Король Рамиро расширял свою столицу и свой дворец.

Было время, и, собственно, не очень давно, когда временные короли Эспераньи — единой страны или раздробленной, как сейчас, — правили, что называется, с колес. Города были всего лишь поселками; дворцы можно было назвать дворцами только в насмешку. Кони, мулы и тяжелые телеги на лучше всего сохранившихся древних дорогах служили неотъемлемыми атрибутами монархии, так как королевский двор перемещался из города в город, из замка в замок круглый год. Во-первых, королям постоянно приходилось гасить вспышки мятежей или поспешно отражать хищнические набеги Аль-Рассана. Во-вторых, скудные ресурсы в нищих королевствах джадитов в славные годы Халифата Силвенеса не позволяли монархам прокормить себя и свою свиту в столицах, им приходилось возлагать бремя своего присутствия на разные города.

За двадцать лет многое изменилось. Было очевидно, что многое продолжает меняться здесь, в Вальедо, самом богатом и плодородном из трех королевств, выкроенных из Эспераньи Санчо Толстым для своих сыновей. Нынешняя строительная лихорадка в королевском городе была лишь частью перемен, питаемых получаемой данью и, что не менее важно, отсутствием набегов с юга. Казалось, король Рамиро пытается внедрить совершенно новый взгляд на монархию. Прежде всего в этот последний год он дал понять, что ожидает от всех крупных вельмож и священнослужителей появления в Эстерене дважды в год на ассизах — судебных разбирательствах, где должна определяться политика и приниматься законы. По мере роста городских стен стало ясно, что Эстерен будет не просто наиболее часто используемой резиденцией королевского двора.

А эти ассизы — иностранное слово, очевидно, валесское — всех страшно раздражали. Без постоянной армии Рамиро вряд ли смог бы заставить вельмож из поместий являться на них. Но армия существовала, хорошо оплаченная и хорошо обученная, и в это лето почти все важные фигуры в Вальедо предпочли проявить благоразумие и явиться в Эстерен.

Помимо всего прочего, человека могло подвигнуть на путешествие любопытство. В такой же мере, как обещание вина и еды при дворе и продажных женщин в становящемся все более цивилизованным Эстерене. Приходилось платить за это свою цену — терпеть шум, пыль и символическую публичную покорность воле Рамиро. Учитывая бурное и, как правило, краткое правление королей Эспераньи, имелись основания полагать, что амбиции самого непростого из сыновей Санчо не будут слишком долго тревожить этот мир.

В то же время все соглашались, что он устраивает очень неплохие развлечения. В этот день Рамиро и его двор, а также приехавшие из сельской местности вельможи охотились в королевском лесу к юго-западу от Эстерена, неподалеку от Варгасских гор. Завтра они все должны были присутствовать на ассизах в суде Рамиро. А сегодня скакали по летним полям и лесам, убивая ради развлечения оленей и кабанов.

Можно утверждать, что знать Эспераньи ни от чего, за исключением настоящей войны, не получала такого удовольствия, как от доброй охоты в погожий денек. Нельзя также не заметить, что король, несмотря на все его новомодные, вызывающие беспокойство идеи, был одним из лучших наездников в этой блестящей компании.

«В конце концов, он сын Санчо, — шептали друг другу люди, стоя на утреннем солнце. — Это очевидно, не так ли?»

Когда король Рамиро соскочил с коня и первым вонзил копье в самого крупного кабана, едва тот выскочил из кустов, куда его загнали, даже самые независимо настроенные и недовольные сельские помещики одобрительно застучали мечами и копьями.

Покончив с вепрем, король Вальедо поднял взгляд и оглядел всех собравшихся. И улыбнулся, забрызганный кровью.

— Раз уж мы все здесь собрались, — сказал он, — есть одно небольшое дело, которое мы можем рассмотреть сейчас, а не завтра, в суде.

Его придворные и помещики замолчали, искоса поглядывая друг на друга. Как это похоже на Рамиро — идти вот таким окольным путем. Он даже не может оставить охоту просто охотой. Оглядываясь вокруг, некоторые с опозданием поняли, что эта поляна тщательно выбрана, что это не первое попавшееся место, где настигли дикого зверя. Здесь могли разместиться все, и даже имелось упавшее дерево, к которому теперь шагал король, снимая испачканные кровью кожаные перчатки. Он небрежно присел на него, будто это был трон. Загонщики начали оттаскивать кабана в сторону, оставляя размазанный кровавый след на примятой траве.

— Прошу подойти ко мне графа Гонзалеса де Рада и сэра Родриго Бельмонте. — Произнося эти слова, король Рамиро прибег к официальному языку верховного суда, а не к языку охоты в поле, и этим изменил настроение и атмосферу утра.