В открытое окно чуть-чуть веет ветерок. Он приносит ко мне нежный аромат тюльпанов. Я смотрю на цветы, стоящие на краешке стола. И сердце мое плачет…

Тут я вздрагиваю от того, что дверь в приемную открывается. Нет, это не Петер! Это… вечный Кандидат.

«Что-то давно его не было!..»

Кандидат тихо прикрывает за собой дверь, настороженно озирается, как-то по-особому щурит глаза. Мне думается сейчас, что именно так щурят глаза пограничники, ревниво оглядывающие рубежи своей страны, — не внедрился ли на охраняемую территорию вражеский лазутчик?

«Не иначе девушки с сигаретками настучали ему про вчерашнее посещение Петера!»

Кандидат останавливает взгляд на цветах:

— Ты одна?

— Увы!

— Можно войти? — это он топчется возле моего стола.

— Входи, — отвечаю как ни в чем не бывало.

Он пялится на цветы ненавидящим взглядом, он прямо-таки прожигает дыры на них:

— Вот… зашел за тобой, Люба. Съездим, пожалуй, куда-нибудь, повеселимся…

Мои губы кривятся в ехидной улыбке:

— Ты имеешь в виду — поужинаем в ресторане?

— Да. А что? — глаза его становятся обтекаемо-круглыми, это у него такая защитная реакция. — Чем не веселье? Покушаем вкусненько, закажем музычку.

— Музычку? Вот новость… Никогда не любила ресторанную музыку!

— Да? Напрасно! Вот это, например…

Тут Кандидат вытаскивает из кармана пиджака мятый носовой платок и, помахивая им над головой, начинает притопывать и медленно кружиться вокруг своей оси. При этом он неплохим тенором и довольно громко поет:

Меня милка не целует,

Говорит: потом, потом…

Я иду… Она — на печи

Тренируется с котом…

Танцующий и поющий толстый-претолстый Кандидат — довольно впечатляющее и трогательное зрелище. Он даже кажется мне симпатичным, милым в эту минуту. И еще — верным, приходящим на помощь другом.

Я улыбаюсь, я готова рассмеяться.

Кандидат доволен произведенным эффектом, танцует еще и поет что-то…

В этот момент отворяется дверь кабинета завпоста, и появляется Петр Петрович. Разумеется, по прихоти всесильного случая Кандидат не сразу замечает моего начальника, ибо повернут к нему спиной. Кандидат продолжает пританцовывать, притопывать и напевать, а Петр Петрович поверх очков сурово взирает на его комическую фигуру, блистающую лысину и лоснящиеся в известных местах широченные штаны.

Наконец Кандидат поворачивается к Петру Петровичу лицом и столбенеет с раскрытым ртом; он несколько секунд таращится на моего начальника, потом с громким клацаньем зубов закрывает рот:

— Ой, простите! Увлекся…

— Ничего, ничего, молодой человек! — хмыкает завпост. — Продолжайте. Вы нам не мешаете… А минут через пятнадцать мы вызовем «Скорую»…

Начальнику моему не отказать в хорошем чувстве юмора. И я позволяю себе сдержанный смешок. Кандидат тоже издает какой-то всхлип и отходит в уголок, к стулу, на коем и замирает.

Петр Петрович отдает распоряжения по поводу оплаты за «станки», подмигивает мне незаметно и удаляется к себе в кабинет.

Настроение мое значительно улучшилось. Но все же я отказываюсь:

— Нет, Вениамин… Что-то мне сегодня не до ресторанов.

— Почему? — огорченно приподнимается со стула Кандидат и вытирает платочком потное лицо.

— Извини, я неважно себя чувствую.

Он критически оглядывает меня:

— Да, что-то вроде есть… — и опять косится на букет. — Ну тогда я тебя просто покатаю!

— Нет, спасибо! — я тревожно гляжу за окно и думаю, что появление Кандидата сейчас совсем некстати, — ведь рабочий день мой кончается и есть вероятность, что придет Петер, придет, как вчера, и я говорю Кандидату: — Нет, у меня единственное желание — поскорей добраться до кровати и накрыться одеялом с головой.

И это истинная правда! Других желаний у меня нет. Я чувствую себя разбитой и опустошенной. И, что самое обидное, поблизости не наблюдается источника, способного исцелить мой «недуг» и наполнить меня.

Кандидат с готовностью крутит на указательном пальце ключи от машины:

— Хорошо, Люба, я подкину тебя до дома.

«Право, от него не отвязаться!..»

— Нет, Веня! Спасибо, дорогой… — я начинаю тихо злиться. — Пойми! Я вообще хочу побыть одна.

— Ну хорошо, хорошо! Так бы и сказала. — Он, обиженно поджав губки, покидает кабинет. — До завтра!..

И дверь захлопывается.

С его уходом ничего не меняется. Нет у нас с Петером никакой динамики отношений. Время подошло, а дверь не открывается, телефон молчит.

Вздыхаю горестно, убираю бумаги со стола, собираю сумочку, поднимаюсь — хочу закрыть окно. И вижу на улице, на стоянке чуть в стороне знакомый лимонно-желтый «мерседес». И Кандидат прохаживается рядом, исподлобья поглядывает по сторонам…

Я качаю головой:

«Понятно, устроил наблюдательный пункт».

Оставив окно открытым, я опять сажусь за стол. Извлекаю из ящика бумаги. Я работаю…

Вот и Петр Петрович запирает дверь кабинета, взглядывает на часы:

— Вы еще работаете, Люба?

— Да, Петр Петрович, посижу немного…

Он улыбается приветливо:

— Не задерживайтесь. Новая квартира ждет.

Когда он уходит, я с минуту размышляю над его пожеланием:

«Что-то он такое сказал? Квартира ждет… Ну конечно же! — на меня нисходит озарение и приятно сжимается сердце. — Не квартира, а наверняка Петер ждет меня возле квартиры! Зачем ему являться в театр, светиться здесь, если он знает, где я живу? Без проблем!»

Я подхожу к окну.

Кандидат все еще дежурит…

«Какой неусыпный страж!»

Закрываю окно, запираю приемную. И выхожу из здания через черный ход — бригадир машинистов сцены любезно открывает мне дверь пандуса.

Однако ни возле моего дома, ни тем более возле квартиры, под дверью, меня никто не ждет.

«Что ж, ты сама того хотела!.. Чего хотела, того и добилась. Никакой личной жизни… Глупая, безрассудная! А как же новый стиль?»

Я вхожу в квартиру, останавливаюсь в прихожей возле нового зеркала. Делаю попытку улыбнуться себе.

«Ты умница-разумница! Так их всех! Одного выгнать, от другого сбежать! По боку их! А сама — под одеяло. С головой уйти от этого странного, жестокого мира, забыться. Правильно, дорогая, драгоценная…»

Кажется, именно так я сейчас и поступлю, если никто не явится.