— Медленно подними меня из расщелины и осторожно опусти рядом с твоим создателем!

Глыба подо мной качнулась и медленно, будто неуверенно, поплыла вверх. Глядя на то, как удаляется, становясь едва различимой, заваленная камнями тропа, я почувствовала, как от страха предательски вспотели ладони, и на всякий случай зажмурилась, не желая позорно потерять сознание от страха. Некоторое время полет спиной вверх продолжался, затем меня потянуло вбок и наконец чувствительно приложило о твердую поверхность руками и коленями.

Я открыла глаза. Полет закончился. Прямо передо мной на камнях скорчился маг. На лице гримаса невыносимой боли, неестественно вывернутая нога зажата под внушительной каменной глыбой, из-под которой понемногу вытекает кровь.

Интересно, почему он не оттолкнул камень? Не успел? Впрочем, не мое дело! Главное, что ему сейчас не до колдовства, вон как руки трясутся! Возможно, я бы пожалела его и даже залечила больную ногу, не гоняй он меня под камнепадом и не натравливай зомби вместе с песчаной армией. А значит, сам виноват!

Отлепившись от камня, я подошла к поверженному, намереваясь обыскать и добыть у него последний осколок кристалла.

Увы, маг опередил меня — осколок уже находился в его ладони. Глядя на меня вытаращенными от ужаса глазами, он трясущейся рукой запихнул его в рот и… проглотил.

Наверное, я могла ему как-то помочь, может быть, должна была предугадать ситуацию и предотвратить. Но я не сделала ничего. Наоборот, спокойно и даже с интересом наблюдала за тем, как у моих ног умирает человек.

Несколько секунд хранитель честно пытался вобрать в себя воздух перекрытым горлом, затем закатил глаза, и мгновение спустя был мертв.

Окружающий пейзаж подернулся легкой дымкой и бесследно растаял, вновь вернув меня вместе с мертвым хранителем на знакомую улочку, к дому, где мы изначально схлестнулись силой. Значит, никакого перемещения в пространстве не было. И пески, и кладбище, и горы — все это существовало лишь в воображении моего противника. Но какова сила! Нельзя не признать! Мало того что пейзажи ощущались донельзя реальными, так он еще и реальную меня перетянул в свои воображаемые пространства!

Некоторое время я молча сидела рядом с неподвижным телом. Нет, ни о чем не сожалела, лишь привыкала к мысли, что все кончено и больше никто и ничто не угрожает жизни моего сына. Что цель, ради которой все затевалось, наконец достигнута. Осталось совсем немного: достать последнюю часть кристалла.

Повинуясь движению моей ладони, зависшей над телом, осколок пошевелился в горле, заскользил вверх по гортани и выпал из приоткрытого рта. Брезгливо отерев его от крови и слизи, я вынула кристалл из мешочка и присоединила недостающую часть.

Ничего из ряда вон выходящего не случилось. Не грянул гром, не задрожала земля под ногами, мои глаза не ослепило яркой вспышкой. Осколок прочно встал на положенное место и на краткий миг сверкнул приятным голубым огоньком. Все. Не понадобилось даже заново читать заговор и колоть палец.

Я спрятала кристалл обратно в мешочек и на прощанье сняла с шеи мага какой-то амулет в виде скрученной спиральки на уцелевшем шнурке. Сойдет в качестве моральной компенсации. Затем поднялась с колен, торопливо сбежала по ступеням и скрылась в темноте. Тело мага трогать не рискнула. Пусть хранители сами возятся со своим товарищем. Отпущенные мной сутки уже прошли, так что действие сонных свечей закончилось. Можно, конечно, подождать, пока вся компания неудачников соберется здесь в полном составе, и «обрадовать» их своей удачей. Но меня ждут гораздо более важные дела.

Шаг за шагом извилистые городские улочки проплывали мимо и оставались позади. Редкие фонари не спасали от густой чернильной темноты, плотно облепившей мою одинокую фигуру. Я шла, слушая шорох собственных шагов, и заново в памяти переживала самый страшный день в своей жизни.

«Подтверждаю, что полуголая шлюха в объятиях Дейна — это ты!» — кривя в жестокой гримасе рот, вновь кричал мне Талейн.

Словно со стороны я видела себя: согнувшуюся на полу фигурку с залитым слезами лицом, гордую и одновременно жалкую, непокорную и одновременно сломленную. Но разве так поступает любящий человек?

Вспоминала светившиеся торжеством лица нянек, которые, не стесняясь в выражениях, поливали меня грязью и отталкивали от дверей, ведущих в детскую, словно я не мать, а гарпия какая-то. Салем наверняка слышал поднятый шум и слова, которыми оскорбляли его мать. Но подобная грязь не должна касаться ушей ребенка!

Они мне заплатят! Каждое поганое слово я вобью обратно им в глотки вместе с зубами. Заставлю униженно ползать у ног и умолять о прощении! Потому что я не заслужила подобного обращения! Потому что меня предали и смешали с грязью. После стольких лет, проведенных вместе, никто не усомнился в моей виновности. Ни родные, ни близкие. Ни даже прислуга. Никто!

И даже Зарайна.

«Боюсь, ты — последний человек из тех, кого она захочет видеть в ближайшее время», — вспомнила я подчеркнуто равнодушный тон бывшего супруга.

Увы, единственная сестрица предпочла прибежать к Талейну, даже не поговорив со мной! Словно нарочно хотела разрушить мой брак. Ну конечно! Она же всегда мне завидовала! Несмотря на то что Дейн стал ее мужем, изначально он любил меня. И, как выяснилось, любит до сих пор. Поэтому, как только у Зарайны появилась возможность мне отомстить, она не преминула ею воспользоваться.

И Дейн тоже хорош! Женившись на одной сестре, не упустил случая протянуть руки к другой! Бабник! Подлый лжец и бабник! Все мужики бабники! Взять хотя бы Линара, черт бы его побрал! Спустя столько лет при первой же возможности полез ко мне под юбку, то есть в штаны. Урод! А еще извращенец!

Они тоже заплатят! Линар за все обиды — и прошлые, и настоящие. А Дейн заплатит за унижение, которому меня подвергли из-за его неуемной похоти. И за мое разрушенное счастье он тоже заплатит. За все!

С другой стороны, в чем-то я должна быть ему даже благодарна. Ведь если бы не эта случайность, я никогда не узнала бы истинного отношения ко мне окружающих. Не говоря уже о Талейне, чья любовь на деле оказалась пустышкой, лопнувшей словно мыльный пузырь при первой же настоящей проблеме.

И даже город, который я любила всем сердцем, который защищала и лелеяла, словно любимое дитя, погряз во лжи. Прогнил насквозь. Вся верхушка приспешников, которых собрал возле себя Талейн, оказалась сборищем мерзких лжецов и притворщиков. Впрочем, правильно говорят, что рыба гниет с головы.

Нет правды, нет веры, нет больше ничего!

Ненавижу! Всех ненавижу! Жалкие, трусливые твари!

Ярость кипела внутри, стремясь вырваться наружу. Я пристально рассматривала причудливые тени, прячущиеся по углам и в подворотнях, ища малейший повод. Но его не было. Ни мир реальный, ни мир потусторонний не спешили вставать у меня на пути. Даже пресловутый внутренний голос молчал, по-видимому испугавшись моего настроения.

На отточенном остром лезвии,