– Мур, ты скоро? Я уже заждалась.

– Уже направил свои стопы к тебе. Набери джакузи.

Сказано – сделано. Поворачиваю рычажки, нажимаю кнопочки. И изучаю содержимое многочисленных баночек. Запах по большей части у всех средств нейтральный, но всё же приятный. Я оставляю пару баночек на краю джакузи и смиренно дожидаюсь Диму. Усталость берёт своё, и я проваливаюсь в сон. Ныряю в него, как Алиса в кроличью нору и падаю, падаю, падаю без остановки. Падение прекращается только от звука мужских шагов, врывающихся в сон.

– Ты соня. Когда успела так крепко уснуть? Пять минут назад ты была бодрой и весёлой.

– Ммм… Всего пять минут прошло? А у меня ощущение, как будто полночи пролетело.

Дима стягивает с себя вещи и направляется в ванную комнату.

– Поля, – зовёт меня Дима коротко и серьёзно.

– Что случилось? – я всё ещё вытягиваюсь на кровати, пытаясь прогнать остатки сонливости из тела.

– Ты решила устроить пенную вечеринку?

– Не поняла.

– Честно говоря, я тоже не понимаю, где теперь находится джакузи.

Я подскакиваю с кровати и подлетаю к Диме, замирая: джакузи нет. То есть, я, конечно, знаю, что в ванной комнате стоит джакузи. По факту – его не видно, зато есть огромная стена пены. Она распухает, увеличиваясь в размерах с каждой секундой. Пенные щупальца медленно, но верно ползут к выходу с ванной комнаты.

– Ты добавила пену?

– Нет, – лопочу я, – ни капельки.

–с Уверена?

– Конечно! Я только посмотрела бутылочки и поставила на бортик ванной. Бля… Что делать будем?

– Я пойду в душ, а ты будешь изображать Афродиту, – подмигнул Дима.

– Не поняла… – пробормотала я.

– Нырнуть и вынырнуть, станешь пенорождённой, только и всего.

– Хочешь сказать, что я нырну туда?

– Глядя на то, что ты устроила, мне хочется сказать только одно: «Горшочек, не вари!» Но навряд ли это поможет.

– Я не полезу туда.

– Можешь не лезть. И тогда пена скоро сама доберётся до тебя. Надо выключить этот вечнопенный двигатель. Или ванна продолжит взбивать пену.

– Может, оно само рассосётся или осядет?

– Осядет, конечно. Со временем. Через энное количество часов. Но только после того, как джакузи взобьёт всю мыльную жидкость в пену.

– Кот, я не могу… У меня, вообще, всё плохо с ориентированием на местности. Давай это сделаешь ты? Там всего-то нужно добраться до рычажков.

– Тебе меня не жалко?

– А тебе меня? Я помогу тебе вымыться! – быстро выпаливаю я, готовая на всё, готовая на всё, лишь бы не лезть самой туда.

Я, конечно, люблю поваляться в ванной с пеной. Но даже для меня это чересчур.

– Чего не сделаешь ради длинноногой красотки? – вздыхает Дима и отважно шагает в пенящееся безумие.

Пена смыкается вслед за Димой так поспешно, словно хочет его сожрать. Миг – и Димы словно никогда не было в этой комнате, так много пены. К счастью, со своей задачей он справляется довольно быстро и шагает обратно, унося на себе огромную шапку пены.

Я давлюсь смехом, наблюдаю за передвижениями этого пенного человека. Симаков пытается стряхнуть пену с лица и трясёт руками. Мыльные пузыри не спешат покидать руки Кудряша.

– Да что же это такое? – в сердцах восклицает он.

– Ха-ха… Хороший французский продукт!.. Качественный.

Я всё же прыскаю со смеху, но Дима мгновенно реагирует, подскакивая ко мне.

– Смешно? Сейчас тоже искупаешься в пене!

– Нет! – взвизгиваю я, бросаюсь наутёк и мечусь по номеру в поисках убежища. По пути попадается кровать. Я запрыгиваю на неё, чтобы срезать путь поверху. Не удаётся – кудряш мёртвой хваткой цепляет меня за щиколотку и тянет на себя, взбираясь сверху.

– Иди умойся, человек-пена!

Но Дима настроен решительно и лезет целоваться. Мне удаётся схватить подушку и выставить её как преграду.

– Убери её нафиг. Или не узнаешь, что я тебе приготовил.

– Не беспокойся, я не любопытная, – беспечно отзываюсь я, но всё же осторожно выглядываю из-за подушки. В поле зрения появляется бархатная бордовая коробочка. Чёрт… Мне вдруг становится страшно, словно из-под ног выбили почву. Потому я крепче прижимаю подушку к лицу.

– Приехали, – усмехается кудряш, – никогда не думал, что можно напугать девушку ювелирным презентом.

Я сглатываю комок в горле.

– Да не трясись ты так.

Поверх моих пальцев ложится металл. Не похоже на кольцо. Я медленно выдыхаю и расслабляюсь. Симаков отбирает у меня подушку. На моей руке лежит золотая цепочка с кулоном в виде якоря. В нижней части якоря озорно подмигивает блеском граней бриллиант.

– Якорь?

– Якорь, да. На память о Марселе. Всё же портовый город. Надеюсь, не станешь отказываться от презента?

Я отрицательно мотаю головой и, сев на кровати, позволяю застегнуть на своей шее цепочку.

– Тебе нравится?

– Я бы тебя обняла и поцеловала, кудряш. Но ты ещё не избавился от своего маскарадного костюма человека-пены, хоть и разбросал его частично по всей комнате.

– И всё-таки мне обидно. Неужели я настолько плох, чтобы трястись от мысли о кольце?

Мне в лицо бросается краска.

– Ты, конечно, сумасброд, кот… Но не думаю, что до такой степени.

– Ты бросаешь мне вызов? – подмигивает Симаков.

– Успокойся!

Я бросаю в Симакова подушку. Он перехватывает её и посылает обратно в меня.

– Нет, Поля. Мне жутко интересно. А что, если бы?..

– Ничего! – вскакиваю на ноги я, – и иди умойся!

– Ничего – это не ответ, – мрачно усмехается Симаков и скрещивает руки на груди, – я жду ответа. Обоснованного и полного.

– Может быть, тебе ещё реферат написать, чтобы полностью раскрыт затронутую тему? Иди в душ, кудряш. Я не могу тебя воспринимать серьёзно, когда ты линяешь пеной.

– Будем считать, что ты ловко ушла от разговора, Полина. Но это вовсе не обозначает, что мы к нему не вернёмся.

– Ага, лет так через несколько, – бормочу я себе под нос, глядя на удаляющуюся широкую спину Симакова.

– Я всё слышал! И не сиди без дела, Полина. Одевайся. Мы идём гулять по вечернему Марселю.

Я бросаюсь собираться. Я готова хоть на голове сплясать, лишь бы кудряш сменил пластинку. И думать не хочу ни о чём подобном. Это всё чересчур. У меня колени от страха едва не затряслись. На моём месте, подруга покрутила бы пальцем у виска и затянула своё вечное: «Ох и попадись мне хотя бы один…»