– Час, – повторяет Дима.

– Всего шестьдесят минут, кот. Ты только посмотри, как красиво внизу!

Я свешиваю голову вниз, и чувствую, как Дима крепко стискивает меня за талию.

– Не стоит так стоять, солнце. Ты что, не слушала информацию о мерах предосторожности?

– Я не свалюсь. Не стоит переживать за меня.

– Не могу. Чёрт…

– Ладно, извини. Я же не знала, что тебе… Хм, дурно от выпитого накануне.

– Дурно, – соглашается Симаков и отходит от края корзины так осторожно, словно дно корзины под его ногами сейчас растворится.

– А ты знаешь, что в провинции Хэнань Китая в горах есть «Мост храбрых людей»? Он прозрачный…

– Да, – подхватывает Патрик, – очень красиво и захватывающе.

Я согласно киваю. Фото из интернета – изумительные, хотела бы побывать там. И уже чуть позже понимаю, что Патрик ответил мне по-русски, а не по-английски.

– Ты знаешь русский?

– Да. Был в России по обмену. И много друзей-русских там, в Марселе, – беззаботно улыбается Патрик, становясь рядом и начиная трепаться о пустяках. Русско-английская речь с французским акцентом звучит забавно. Кудряш не принимает участия в беседе, отошёл в середину воздушного шара.

Вдруг шар резко ныряет вниз. Я испытываю панику на какой-то короткий миг. Патрик резко оборачивается и начинает орать благим матом на кудряша. Неужели этому герою настолько сильно захотелось поучаствовать в управлении воздушным шаром, что он решил сам открыть воздушный клапан?

– Симаков, ты с ума сошёл? Это может грозить нам большими неприятностями!

– Да, может. Приземляемся. Налетались.

– Прошло всего полчаса, кот.

– Приземляемся, – по слогам произносит кудряш, смотря притом на Патрика таким злобным взглядом. Патрик, пробурчав что-то о «бешеных русских», начинает осматривать окрестности, выбирая свободную площадку для посадки. На счастье, рядом с проезжей частью чуть неподалёку есть свободный клочок луга и Патрик начинает стравливать воздух. Шар медленно снижается и контакта с землёй почти не чувствуется.

Я опасаюсь, что Патрик выкатит нам что-нибудь за поведение кудряша, но пилот только раздражённо машет рукой и ждёт, пока приедет сопутствующая машина с помощниками, чтобы собрать воздушный шар. Дорога обратно до отеля проходит в полной тишине. Когда автомобиль высаживает нас и, взревев мотором, укатывается прочь, я разочаровано вздыхаю:

– Полетали, называется.

– Жалеешь, что полёт так быстро закончился? – резко спрашивает Симаков.

– Очень! – в тон ему отвечаю я и делаю зарок на будущее: больше никаких сюрпризов, пусть Симаков сам организовывает досуг.

– Заказать тебе индивидуальный полёт? С Патриком? – язвит Симаков, – он же профессионал по обмену. Может, захочешь кое-чем с ним обменяться, пролетая над окрестностями в лучах рассветного солнца?

– Чем же? – закипаю я.

– Слюнями, например. При французском поцелуе. Или другим жидкостями, возникающими при трении.

Я недоумённо гляжу на Симакова: ещё ни разу не видела его таким, напряжённым до предела, словно натянутая струна, готовая сорваться с колок на грифе гитары. В голове вдруг щёлкает: причинно-следственная связь резкой смены настроения и его дурного поведения такая нелепая и вместе с тем приятная, что я начинаю смеяться.

– Смешно? А мне ни хрена…

Я подхожу к Диме, обвиваю его за торс руками и целую в шею.

– Кот, ты ревнивый?

– Нет.

– Ни капли?.. Значит, я могу позвонить Патрику и попросить его, чтобы…

Я не успеваю закончить предложение, Дима отцепляет меня от себя и легонько встряхивает, держа за плечи на расстоянии вытянутой руки.

– Звони. И в мире станет на одного Патрика меньше, ясно тебе?

– А говоришь, не ревнивец. Отелло бледнолицый, – улыбаюсь я.

– Я не ревнивец, я – собственник.

– Может, ты приберёшь собственность к рукам и поцелуешь? – во мне не остаётся ни капли злости на кудряша.

– Мою? – переспрашивает он.

– Да. Полностью твою.

Рано или поздно любая идиллия подходит к концу. Я понимаю, что пора закругляться с турне по Франции, когда количество смс-сообщений от мамы возрастает в несколько раз. Честно, признаться, я, как самый неблагодарный свинтус, всё это время отделывалась короткими телефонными разговорами и всегда на бегу. Потому когда я вижу на экране телефона вместо текстового сообщения гневный смайлик цвета переспелого помидора, понимаю: мама близка к обмороку оттого, что любимая и единственная детка находится так далеко от неё. Я набираю номер папы, чтобы аккуратно прощупать почву, но вместо папиного «на проводе», сказанного басом, слышу мамин голос.

Мама едва ли не плачет и подозрительно громко стучит чем-то о кружку. Наверняка в руке неизменный пузырёк с корвалолом. Я, как могу, успокаиваю её и обещаю вернуться в скором времени. Мама всхлипывает, но, тем не менее, поправляет меня командным тоном:

– В скорейшем, детка. Мы так соскучились!

Я прощаюсь с мамой и понимаю, что во Франции мы с кудряшом задержались. Пора возвращаться на Родину. В противном случае, гостеприимной Франции придётся распахнуть объятия моей маме, и тогда мало не покажется даже бронзовой статуе генерала Фоша. Позеленеет ещё больше.

Кудряш вздыхает, но и он вынужден признать, что нужно возвращаться: почти за две недели отсутствия накопилось немало дел, требующих безотлагательного решения. Возвращаться всегда быстрее – прямой маршрут до конторы месье Филиппа занимает не так много времени.

Немного грустно покидать страну, поворачивающуюся к нам то одним, то другим боком. Мне кажется, что приуныл даже старенький Fiat. И вместо того, чтобы фыркать мотором так громогласно, как он это делал по обыкновению, он всего лишь тихо урчит, временами издавая странный звук, как будто испускает дух.

– Лишь бы не сдох по дороге, – барабанит по рулю пальцами кудряш.

Fiat мужественно дотягивает до конторы месье Филиппа. Я немного нервничаю, вдруг француз откажется принять денежную компенсацию за помятый перед жёлтого автомобиля. Увидев нас, лицо месье Филиппа приобретает свекольный оттенок.

– Давай убалтывай его. Ты же можешь, – тыкаю я локтем в бок Симакова.

Тот активно начинает что-то лопотать извиняющимся тоном. Но месье Филипп отрицательно машет головой, отталкивая брелок с ключами, машет рукой в сторону выезда.

– Он не хочет забирать Fiat.

– Доездились… И что теперь делать?

– Нет. Ты не поняла… Он, вообще, не хочет видеть это авто у себя. Говорит, что оно приносит ему неудачу. Как только он стал владельцем Fiat, его дела пошли на спад. Ему никак не удаётся избавиться от этого авто.