— Потому. — Она не хотела говорить, что отец открыл сезон охоты на Каравана.

Но тот и без того все понял.

— Твой отец должен отойти от дел, — жестко сказал он.

— И что я буду делать без него? — качнула головой Жанна.

Отец чувствовал себя неважно, сегодня утром он просто не мог выбраться из дома: давление навалилось, больное сердце дало о себе знать. Но «на пенсию» он выходить не собирался. А своими делами он мог управлять из дома. Через Жанну… Она могла бы обойтись без него. Если бы Захар помогал ей. Но на него уже не опереться. Если он выживет, то неизвестно, когда встанет на ноги. Если вообще встанет.

Караван пожал плечами, но вместе с тем и кивнул. Он не знал, как Жанна будет управляться без него, но с ее отцом надо решать. Если он такой непонятливый.

Он снова кивнул — в знак прощания. И повернулся к ней спиной.

— Ты должен помнить, о чем я говорила, — тихо сказала она.

Он на мгновение замер и шагнул к дверям. Да, он помнил, что Жанна обещала ему ад под ногами, если отца вдруг не станет. Но не хотел воспринимать угрозу всерьез. А она не хотела думать о том, как привести ее в исполнение. Не до того ей сейчас. Не до того.

Из операционного блока вышел хирург. В маске. Которую он, возможно, оставил для того, чтобы скрыть выражение лица. Чтобы Жанна раньше времени не увидела приговор.

— Операция прошла успешно, — сказал он.

Но при этом почему-то отвел взгляд в стороны.

— Что не так? — Жанна завибрировала изнутри от сильного душевного напряжения.

— Но выживет он или нет… Будем надеяться на лучшее…

— Не надо надеяться, — качнула головой она. — И стараться не надо. Надо делать — на все сто… Захар должен выжить. Если нет…

Жанна хищно сузила глаза. Она все здесь вверх дном перевернет, но заставит выходить и вынянчить своего любимого. И сама здесь поселится, чтобы держать всех под напряжением. Она все сделает для того, чтобы Захар встал на ноги.

* * *

С горя хорошо взорвать косячок, а на радостях нет ничего лучше водки. Тут, главное, не переборщить, чтобы в голове не вырубило. Но с Соусом не забалуешь, он за этим строго смотрит. Особенно в банный день. Когда девочки приходят потереть спинку. А сегодня и то, и другое. Пацаны заслужили. Ну и он сам, конечно, тоже.

Дом у них отличный, в пригороде Алтанайска, на самом отшибе. У реки. Там же, у самой воды, и банька, такая же бревенчатая, как и дом. Избу поставили совсем недавно, лет двадцать назад. Сруб из лиственницы возвели на крепком фундаменте — изба будет стоять вечно. И баньку срубили на совесть, и она стоит крепко. А мостки покачиваются, поскрипывают.

Голозадая шатеночка разогналась по тропинке, выскочила на доски.

— Ой!

Задница вниз, ноги вверх, руки в стороны… Мостки, оказывается, еще и скользкие. И под наклоном к воде. Проститутка, не теряя скорости, съехала по ним прямо в воду.

Соус сдавленно хохотнул, но в стороне не остался. Спрыгнул с мостков, но шатенку не увидел. Неужели утонула?

Он нырнул, и тут же от боли в глазах зажглись прожектора. Это проститутка, выныривая ему навстречу, ударила его головой.

— Твою мать! — выругался он.

В лунном свете видно было ее испуганное лицо.

— Больно? — спросила она.

— А тебе? — Он потер подбородок. И улыбнулся.

Уж он-то за свою жизнь столько раз и на кулак нарывался, и на нож. И пулевое ранение было. А тут какой-то пустяк. Даже смешно об этом говорить.

— Да копчик отбила… И ногу ободрала…

— Ну да, это не море…

Кровоточащие раны хорошо в соленой воде купать — там и дезинфекция, и заживление. А здесь вода речная, хоть и проточная, но столько в ней дряни.

— Давай, я первый.

Он поднялся на мостки, нагнулся, подал руку. И вытащил девчонку из воды с легкостью подъемного крана. Но бездушному механизму все равно кого поднимать, голую бабу или корыто с бетоном. А у Соуса возник вдруг интерес. И фигурка у шатенки очень даже, и мордашка — первый сорт. И как он это ее раньше не заприметил. Увлекся крашеной блондинкой с пышным бюстом, а эту крошку обошел вниманием. Кажется, ее Фикус штырил. Вывел из баньки, поставил к стенке и…

— Что там у тебя?

У девчонки был сбит локоть и ободрана лодыжка. Соус повел ее к дому, а на пути у них появилось ревущее стадо — Горбун, Фикус, Кошмар. А с ним две голые шлюхи. Пьяная толпа рвалась к воде. Пришлось расступиться, пропустить.

Машина стояла возле дома, у самого крыльца, передом к воротам. Если вдруг что, сразу за руль — и вперед. Ворота высокие, непроницаемые, но деревянные. А машина у них неслабая — «Рейндж-Ровер», причем с кенгурятником. Если не выбьет ворота, то выдавит.

Он взял из машины аптечку, вместе с проституткой прошел в дом, в свою спальню.

— А зовут-то тебя как? — спросил он, открывая аптечку.

— Алла.

— А их? — Он провел пальцами по ее соскам.

В комнате горел свет, но девчонка стояла голышом без всякого стеснения. Зато смутилась, заметив засохшую кровь на пакете с бинтом.

Это Синаю вчера досталось. Первая пуля ударила его в бронежилет, да так, что его, бедолагу, скорчило от боли. Пришлось вытаскивать его с поля боя. Он оклемался, вместе со своими пошел на Захара, но ему снова не повезло. Пуля зацепила плечо. Вроде бы мелочь, а кровищи вытекло. Аптечку пришлось потрошить, перевязывать. Веселая вчера прогулка выдалась — и по горам побегали, и постреляли. Правда, дело так и не сделали. Зато сегодня им очень повезло.

— Это мы мамонта на дороге задавили… — сказал Соус. — Перевязывать пришлось.

Аллу он перевязывать не стал. Просто прижег зеленкой ранки. И тут же припекло его самого.

— Тебе не холодно? — спросил он, срывая с кровати одеяло.

— Ну, можно, — кивнула она.

— Нужно!

Но прежде, чем ложиться, она послушно опустилась перед ним на колени. В этот момент в дверь постучали.

— Какого хрена?

Дверь открылась, и он увидел Капеллана — высокого худощавого мужика с мутным взглядом и впалыми щеками.

— Отдыхаешь? — усмехнулся он, глянув на проститутку.

Капеллан ставил им задачи, контролировал их выполнение, но сам в делах не участвовал. И здесь был редким гостем. Но Соус нисколько не удивился его появлению.

— Поговорим? — спросил Капеллан.

Соус кивнул, надел джинсы, набросил жилетку и вышел во двор вслед за шефом. И вместе с ним сел в машину.

— На шухере стоишь? — Капеллан щелкнул пальцами по ключу в замке зажигания.

— А вдруг?