Уже почти у двери Мила вдруг вспомнила об очень важной вещи. Вернувшись в столовую, она немало озадачила первокурсников, когда прямо у них перед носом высыпала из сухарницы овсяное печенье на большую салфетку, завернула ее края так, чтоб не рассыпалось содержимое, и молча вышла.

В выходные ворота Думгрота были заперты, поэтому пришлось идти к «Конской голове» в обход. Впрочем, даже если б ворота были открыты, Мила все равно сделала бы крюк, поскольку со стороны луга позади Думгротского замка она выходила сразу к псарням, избегая необходимости проходить через главные ворота усадьбы белорогих. Появляться на территории усадьбы ей из-за некоторых обстоятельств не хотелось.

Подходя к псарням, Мила не переставала думать о том, узнает ли ее Ригель. Или поднимет голову, посмотрит на незваную гостью своими янтарными глазами и отвернется, больше не признавая в ней друга?

Дверь в псарню Ригель была приоткрыта. Мила раскрыла ее пошире и переступила порог. Не успели ее глаза привыкнуть к многочисленным пересечениям дневного света, бьющего из маленьких квадратных окон под потолком, как из темноты донеслось угрожающее рычание.

Мила в первый момент растерялась. Она уже сделала шаг назад, но привыкшие к полумраку псарни глаза наконец распознали очертания животного в нескольких шагах от нее. Оскаленная пасть и поза, выражающая готовность к прыжку, — Ригель явно не была ей рада.

— Тихо, Ригель, тихо, — раздался из глубины помещения знакомый окающий говор Ориона. — Это свои.

Мила невольно сглотнула. Немудрено было испугаться — драконовые псы были опасны для тех, кто им по каким-то причинам не понравился. Видимо, нерадушный прием Ригель означал, что опасения Милы оправдались — Ригель не узнала ее.

— Привет, Ригель, — стараясь говорить спокойным голосом, произнесла Мила. — Я тебе печенье принесла. Овсяное.

Ригель перестала рычать и подошла к девочке на расстояние вытянутой руки. Внимательно посмотрела на Милу умными янтарными глазами, в которых проступало узнавание. Потом тряхнула головой, словно сказав самой себе: «И чего это я вдруг разрычалась?», и, приблизившись к Миле вплотную, по-свойски ткнулась носом в салфетку, которую Мила держала на весу в опущенной руке.

— Признала, наконец, голова ты садовая? — с укором произнес Орион, приближаясь к Миле и к Ригель.

— Ты не серчай, — сказал он, обращаясь уже к Миле. — Она сегодня больно нервничает. День у нас особый. Проходи, раз пришла, что у дверей стоять?

Мила прошла в глубь псарни. Рядом с большой мохнатой подстилкой Ригель она остановилась и, наклонившись, положила на пол сверток с печеньем, откинув края салфетки. Завиляв чешуйчатым драконьим хвостом, Ригель накинулась на угощение.

Мила подняла глаза на Ориона.

— А почему сегодня день особенный? — спросила она.

Орион бросил на свою питомицу ласковый взгляд. Глаза его улыбались, глядя, с каким упоением Ригель поглощает свою любимую пищу. Хруст раздавался внушительный.

— Иди сюда, — сказал Орион, сделав Миле знак рукой, — сейчас увидишь.

Вслед за стариком Орионом Мила подошла к самой дальней стене псарни. Там, в неком подобии гнезда из теплых шкур, лежало яйцо.

Оно было довольно крупное и больше всего напоминало гладкий, обработанный янтарь. Янтарная скорлупа была прозрачной, но при этом казалась очень крепкой — как камень. А внутри яйца что-то маленькое и темное едва заметно шевелилось.

— Это ведь…

Мила была так удивлена, что даже не смогла высказать свою догадку словами.

— Да. Это потомство Ригель, — помог ей Орион, с улыбкой взирая на янтарное яйцо. — Садись.

Он провел рукой в воздухе, потом еще раз, и вблизи от гнезда появились две невысокие табуретки. Мила присела на одну из них, сам Орион — на другую.

— У драконовых псин в одной кладке не бывает больше одного яйца, — сообщил зачарованной Миле Орион. — Так уж устроена их природа. Драконы — и те плодовитее. За последние десять лет у Ригель будет первый детеныш. И случиться это должно сегодня. Если быть точным — с минуты на минуту.

Мила заметила, что яйцо в гнезде из мохнатых шкур и в самом деле начало шевелиться активнее, как и смазанное темное пятнышко внутри.

Пока Мила наблюдала за катающимся по дну гнезда яйцом, подошла Ригель (Мила даже не заметила, когда громкий хруст смолк). Драконовая псина заинтересованно склонила голову, внимательно изучая старания своего будущего детеныша, словно хотела убедиться, все ли идет как надо. Округлив янтарные глаза, Ригель вытянула морду к гнезду, и тут из яйца раздался звук. Звук был негромкий — как будто кто-то нерешительно скребется за дверью. Ригель взволнованно и тихо заскулила. Звук повторился, но в этот раз он был уже громче.

— Ну вот. Началось, — сказал Орион, и Мила заметила, что он тоже немного взволнован, хотя на лице его была улыбка.

Мила, широко распахнув глаза, с интересом наблюдала за происходящим. Она никогда не видела ничего подобного, и кто знает, выпадет ли еще когда-нибудь возможность увидеть, как появляется на свет детеныш драконовой псины.

Из яйца опять раздался звук, но в этот раз такой, будто не скреблись в дверь, а настойчиво ударили. Яйцо подпрыгнуло и вновь приземлилось на мягкое меховое дно гнезда. Еще один удар — и по янтарной скорлупе поползли трещины. Яйцо опять подпрыгнуло. Миле даже на минутку показалось, что оно сейчас вылетит из гнезда, но яйцо со стуком упало на место, отчего трещины расползлись по нему еще больше. И тут, пробив в скорлупе дыру, изнутри показалась маленькая лапка.

Лапка была покрыта совсем нежной чешуей, но на каждом крохотном пальчике имелись довольно крупные и небезопасные на вид коготки. Мила догадалась: детеныш Ригель пытался вылупиться, пробивая себе дорогу в большой мир задними драконьими лапками, которые были гораздо сильнее, чем передние собачьи.

Снова громкий треск, и из скорлупы уже торчала не одна, а две крохотных лапки. Пальцы с острыми коготками забавно шевелились. Сначала Миле показалось, что детеныш так и застрянет с торчащими из яйца лапками, поскольку пробивать скорлупу теперь было нечем. Но скорлупа, испещренная трещинами, в этот момент развалилась сама.

Глазам Милы и Ориона предстало забавное зрелище: крохотный драконовый щенок, лежащий на спинке и дрыгающий лапками.

Мила смутно помнила, что щенки собак рождаются с закрытыми глазами, но детеныш Ригель смотрел на свидетелей своего рождения широко распахнутыми янтарными, как у его мамы, глазами и издавал странные звуки — как если бы профессору Чёрку удалось произнести букву «р» и он стал бы от радости тянуть ее, не останавливаясь.

Ригель протянула морду и радостно лизнула своего детеныша синим языком. В ответ на это только что вылупившийся драконий щенок так вильнул чешуйчатым хвостиком, что вся янтарная скорлупа разлетелась в стороны.

Мила невольно заулыбалась, наблюдая эту идиллию.