Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мое усталое тело слабеет с каждым днем. Мой верный слуга предает меня. Мое пространство сужается. Я всегда жила в движении. Я не могу больше танцевать, не могу больше пленять, поэтому предпочитаю уйти – к Нуриеву, Бежару и многим другим. Я не хочу обратиться в сломанную куклу. Не хочу услышать, как плачет бамбук. Я еще могу станцевать последний акт и сказать: занавес!
Я не верю ни в рай, ни в ад. Буду ли я танцевать в ином мире? Не знаю. Но я надеюсь, вопреки всему, что мы еще где-то встретимся и под прелюдию Баха весело посмеемся вместе над тем, как боялись расстаться навсегда.
Думая так, я ухожу почти с легким сердцем.
Мы с вами создали нечто редкое, прекрасный дом, славное сообщество. Вы исключительные женщины, каждая на свой лад. Берегите себя, соседки.
Карла, ты воплотила в жизнь твою индийскую мечту, не забывай наш улей.
Розали, я знаю, что ты получаешь открытки от Франсуа. Ответь ему: «Не пиши мне больше» – и не вставай в позу цапли в следующий раз, когда мужчина тронет твое сердце.
Джузеппина, как насчет твоего соседа на блошином рынке, того, что продает супницы? Что, если ты приготовишь ему как-нибудь суп-пюре и пригласишь поужинать?
Симона, иди танцевать! Не все мужчины Карлосы.
Жюльетта, маленькая моя королевна, у тебя не было детства, которого ты заслуживала, а у меня не было детей. Но будь у меня дочь, мне бы хотелось, чтобы она была похожей на тебя – сильной, упорной, жадной до жизни, верной идеалам. У тебя отчаянный аппетит обделенных людей, так тебе удается держаться и не упасть. Ты давала мне отпор, и я восхищаюсь тобой за это. Скоро тебе не понадобится больше спать с включенным радио, чтобы не просыпаться в тишине. Ты найдешь себе пару. Аль Пачино уже занят, но твой мужчина где-то есть, я в этом уверена.
Мое убежище под небом теперь твое. Ты можешь снять афиши Стеллы и повесить вместо них зеркала. Если хочешь доставить мне удовольствие, оставь «Безумца» и облака.
Бесценные мои, я доверяю вам «Каза Челестина». Вы вместе придумали это имя, продолжайте же жить в «небесности». Наступил конец царствования, вам предстоит определить новые законы. Но никогда не отказывайтесь от крупиц безумия, сделавших нашу жизнь такой сладостной.
Я ухожу беседовать с ангелами, и, может быть, они научат меня летать иным манером.
До свидания, мои дорогие.
Они сидят, убаюканные шелестом ветра в кроне бука, раскинувшего над ними свои ветви. Они молчат. И нет в этом молчании никакой неловкости.
У ворот кладбища стоит Жан, сунув руки в карманы куртки. Он ждет Жюльетту.
Подруги идут домой. Жюльетта и Жан не спеша следуют за ними.
– Что будем делать? Впустим его? – спрашивает Карла.
– «Отпусти то, что уходит, прими то, что идет навстречу», – тихо произносит Розали.
– Если мы примем сапожника, следующим явится водопроводчик.
– И скоро это будет дом женщин, который открыт мужчинам.
– Одна уже нашла обувку по ноге, – вздыхает Симона.
Жюльетта и Жан нагоняют компанию.
Стоп-кадр.
Горделиво помахивая хвостом, любимец женщин выступает из-под куста гортензии.
Взгляды встречаются.
Проясняется небо.
Джузеппина отпирает калитку.
– Benvenuto Giovanni![78] Эй, Жан-Пьер… пропусти-ка его, ты больше не единственный мужчина в доме!
Стоя у окна, мсье Бартелеми аплодирует.
Понадобился целый автобус болельщиков, чтобы поддержать мою писательскую мечту. Полные энтузиазма, верные, бесценные… мои дети, мои друзья, колоссальный старший брат, первая читательница-талисман, уморительный попутчик и снова читатели, многие и многие, безвестные и знаменитые. Все они дали мне крылья.
Тысячу раз спасибо!
Спасибо также отважному издателю, талантливому литературному редактору и доброй фее: Мишелю Лафону, Югетте Мор и Флоранс Серван-Шрейбер.
