Затем, после того как всё кончится, нас оденут китайцы и китаянки соответственно, заботливо донесут на специальных носилках в специальную машину (кажется, это была слегка переделанная гробовозка), потом доставят домой, где не менее заботливо поднимут в квартиру. Там мы парочкой еле живых звуков уведомим встревоженное двухметровое чудище по имени Анна Эбигейловна о том, что всё произошедшее не смертельно и хоронить нас не надо… с огромным облегчением будем рассованы по своим комнатам. Через несколько минут получавшие инструкции от доставивших нас китайцев домашние придут, выполнят обратную процедуру раздевания, смажут воспалившуюся кожу специальным составом, и…

На этом месте вроде бы оставалось лишь выдохнуть, закрыть глаза и терпеть, пока мазь успокоит исколотую с использованием магии кожу, да? Много исколотой кожи, татуировка была чуть ли не на половину тела, причем, наносилась невероятно быстро, что тоже добавляло болевых ощущений. Ну так вот, не удалось. Не совсем удалось. Вошедшая в комнату без стука Анна Эбигейловна молча сунула мне под бок жену (опять без ничего), следом в комнату проникли животные, каждый из которых счел долгом залезть на кровать, Фелиция открыла рот, причем не у меня в голове, а вслух…

В общем, поубивать всех мы с бывшей Терновой пригрозили хором. Следом за этим событием, после того как даже Курв, легший у кровати, хрипеть перестал, Кристина вновь вызвала свою горничную и умирающим голосом сделала ей заказ. Тут даже я хрюкнул от неожиданности.

Через полчаса томного лежания под одеялом мы дождались появления двухметровой горничной со столиком, на котором стояло ведро со льдом, в котором куковала бутылка водки. Две рюмочки прилагались.

— Станис, наливай… — умирающе пробурчало откуда-то у меня с плеча, — Хотя нет, не наливай. Давай так, струйкой, по чуть-чуть.

Телекинез — великая вещь, понял я, всасывая губами обжигающе холодную струйку водки и получая следом маринованный помидорчик. А водка — тем более. Когда крепкий алкоголь дошёл до головы, то я аж охнул, поняв, насколько сильно напрягло тело это иглоукалывание. Судя по блаженным вздохам принявшей на грудь девушки, ей полегчало как бы не на порядок сильнее, чем мне. Ну еще бы, я-то покрыт тугим мясом, а она кожа да кости, не понятно, в чем жизнь теплится. И как еще с рапирой скакала…

— Не так я этого хотела… — невнятное бурчание слегка отвлекло мой кайфующий мозг, но переспросить я не успел — девушку вырубило. Вскоре я последовал её примеру. Нам действительно нужно было какое-то время находиться вплотную друг к другу — шла синхронизация татуировок.

Наутро, когда мы достаточно оклемаемся и будем вяло завтракать перед новым учебным днём, всклокоченная и слегка опухшая Кристина хриплым голосом поинтересуется, зачем и ради чего я на это вообще пошёл? Не моргнув глазом, отвечу, что ради того, чтобы у неё было меньше стимулов меня угробить и стать счастливой вдовой княгиней.

Ответ парадоксальным образом обидит всех, кроме Курва.

Интерлюдия

Она так давно ничего не боялась, что забыла про это чувство. Его много лет успешно вытесняли другие — превосходство, подавляющая магическая мощь, имя её Великого Дома. Ежедневно получая уверения в своей исключительности, видя склоняющиеся головы, суетливые жесты покорности и внимания, ты забываешь о неприятном.

Это не значит, что неприятное может забыть о тебе, особенно когда оно и только оно являлось главным источником твоего страха. Пусть даже и осталось в другом мире.

— Сильвия, девочка моя, — тепло улыбнулся великой госпоже Сильверхейм обнаруженный ей у себя в номере мужчина, в данный момент встающий с дивана, — Я так рад тебя видеть!

Он дал ей несколько секунд оклематься от подобного сюрприза, подавить вспышку дикой паники, немного подержаться за дверной косяк, даже вспомнить, как нужно дышать. Просто стоял, высокий, худой, с белоснежного цвета кожей, такими же волосами и глазами, заложивший руки за спину. Высокий, атлетичный, мило улыбающийся мужчина необыкновенной красоты.

Дарий Сильверхейм, глава Дома. Человек, выбирающийся на Сердечник очень ненадолго и только в одном-единственном случае — будучи взбешенным до предела и за ним.

Найдя в себе силы сделать шаг вперед и закрыть дверь за своей спиной, Сильвия тут же упала на колени перед главой и родственником, мелко дрожа и умоляюще ловя глазами его взгляд. Тщетно, он смотрел поверх женщины.

Прошла минута, показавшаяся ей вечностью.

Он бросил что-то перед ней. Взглянул. Всё-таки взглянул. Потом снова улыбнулся этой кошмарной, мягкой как мёд улыбкой человека, готового простить другому любые его прегрешения. Условие о мучительной и долгой казни «грешника» никогда не показывалось в момент, когда еще существовало место для надежды.

— Первая страница, дорогая моя Сильвия. Самые крупные буквы. Читай. Вслух.

— …

— Немедленно, — с этим словом от ног главы медленно поползло поле белого сияющего инея, в котором жутко затрещали деформирующиеся дощечки паркета.

— Д… дми… трий… Про… сстр… ааа… — острое желание жить придало Сильвии сил, но вот знание, как пользоваться языком, пока не вернулось.

— Я тебе помогу, — теплоты и патоки в голосе Дария, казалось, прибавилось, — Дмитрий Пространственник, заслуженный и знаменитый волшебник города Санкт-Петербурга, изволит, вместе со своими многочисленными коллегами, открыть исследовательский дом-музей. В котором, дорогая моя Сильвия, будут размещены и тщательно изучаться многочисленные диковины и чудеса, обнаруженные Дмитрием и его многочисленными коллегами, на территории этого города. Правда, чудесно? А знаешь, что еще чудеснее? М?

Она лишь подняла от газеты лицо, вновь встречаясь белым сиянием своих глаз, с таким же, но более глубоким и ярким, у главы.

— Еще чудеснее, моя дорогая Сильвия, — это новости из тех многочисленных газет, которые мне привез Георг. Привёз отсюда. Много-много газет, дорогая родственница. В каждой из них есть статьи о странностях, удивляющих жителей этого города. Поющие монеты, лающие цветы, ожившая метла, летающий крот. Тебе это… о чем-нибудь говорит?

— Д-да… нет… но… как? — слова всё-таки вновь стали ей доступны, но смысла в них было мало. Стоящая на коленях женщина еще не пришла в себя от самого лицезрения своего главы и его гнева.

— Как? Отличный вопрос! — обрадовался Дарий, приседая на корточки и нежно беря лицо Сильвии в свои ладони, чтобы погладить подушечками больших пальцев её щеки, — Видишь ли, Георг вовсе за тобой не следил. Отнюдь. Ему просто привез эти газеты друг, представляешь? Ну знаешь, люди часто обмениваются гостинцами, а вот последние известия из другой страны, тем более, аж из целой империи, всегда полезны. Так вот, милая моя Сильвия, Георгу понадобилось… около получаса, чтобы всё понять. Он явился домой прямо во время семейного обеда. Ворвался прямо в залу с огромной пачкой