– Риард Хонг, – произнес Эльгер.

– Да, мой господин.

– Знаешь, зачем ты здесь?

– Мир соединился, – ответил юноша. – Я здесь, чтобы произнести слова клятвы.

– Вот как? – удивился эрл.

Похоже, скоро все в Капертауме будут знать, что происходит в малом совете.

– Ты принесешь присягу дому Фюргартов? – скучным голосом спросил он, не глядя на своего пажа.

– Да, мой господин, – ответил Хонг, решительно тряхнув черными волосами.

Эльгер посмотрел на юношу почти удивленно. На несколько секунд под сводчатым потолком повисла полная тишина. Все офицеры смотрели на пажа со схожим выражением на лице. Произошла заминка, но юноша ждал, не выказывая видимого беспокойства.

Почему-то, когда он торжественно поднял руку и произнес за эрлом нужные слова, у принцессы потеплело в груди. Она даже ободряюще улыбнулась юноше, когда Хонг быстро взглянул в ее сторону.

Формальности были закончены. За Риардом Хонгом закрылась тяжелая дверь, и Эльгер встал со стула отца. Встали и все офицеры, глядя на них, поднялась и Селита. Эльгер пристально смотрел на сестру, и она почувствовала беспокойство. Но эрл перевел взгляд на своих рыцарей.

– Мне было бы спокойней, если бы пришлось отправить его, как Неистора, – под арест. Может, он бастард? – предположил вдруг Фюргарт. – Ведь он не рыжий. Все Хонги рыжие? Вдруг нам пять лет назад подсунули вовсе не Хонга?

– Тогда они хотя бы постарались найти рыжего мальчишку, – сказал Форт.

Эльгер молча обкатывал эту мысль в голове.

– Когда мы можем ожидать ответа наших вассалов?

– Если они ответят незамедлительно из Красного Зубца и Лехорда – завтра к вечеру. А от остальных – не ранее третьего дня. Если все птицы удачно долетят.

– Да. Если все птицы долетят и если они станут отвечать, – сказал эрл. – Ладно. Сейчас нас ждет большой холл… А все-таки нужно присмотреть за Хонгом, что-то мы упускаем…

Селита, задумавшись, шла по галерее. В голове, мешая друг другу, толкалось сразу несколько мыслей, и одна была очень неприятной: что, если Хонги, и особенно Неисторы, имели право, а точнее, настоящую причину, чтобы ненавидеть Фюргартов?

Проходя над двором арсенала, принцесса привычно дотронулась до каменного крыла горгульи. Эта была самой безобразной, но почему-то именно она еще с раннего детства больше всех нравилась девочке. Крыло было шероховатое и теплое. Селита бросила взгляд на запад. Где-то там, совсем рядом – таинственный город, новые люди. Так и должно быть: ее жизнь будет наполнена необыкновенными событиями…

За спиной раздался хлопающий звук мощных крыльев. От порыва воздуха взметнулась выбившаяся прядь волос. Принцесса остановилась. Дикая мысль, что она прикосновением оживила каменное чудовище, промелькнула в ее сознании. Руки покрылись гусиной кожей.

– Крух.

Селита развернулась. Возле каменного изваяния на зубце сидел большой черный ворон. Блестящая горошина глаза с иронией смотрела на принцессу.

– Черный шептун. Настоящий, – проговорила обомлевшая девочка. – Как в сказке…

Анна Нойманн

– И что мне прикажете делать? У меня личного состава – пятьдесят четыре человека, включая секретаря, бухгалтера и делопроизводителей…

Анна подошла к высокой двойной двери и прикрыла створку. Ни к чему было выслушивать это во второй раз. И снова с теми же жалобными интонациями в конце каждого вопроса. Она уже была свидетельницей того, как возле участка шеф объяснялся с бургомистром по тому же поводу. Отряд чужаков был пропущен в центр города, и ситуация выходила из-под контроля властей. Похоже, у госпожи судьи к полицмейстеру те же неприятные вопросы. Девушка ухмыльнулась. Видимо, шеф предполагал, что его здесь ждет взбучка. Он даже двери неосознанно оставил приоткрытыми. Ничего, с него не убудет.

Анна оперлась руками на подоконник и окинула взглядом Мольтке платц. Всю площадь занимал широко раскинувшийся бивуачный лагерь. Гости не стеснялись. Внимание сразу привлекал высокий костер, который пылал прямо на брусчатке напротив Сберегательного банка. Дым от него то поднимался вверх, то начинал стелиться по земле, лез в глаза и прогонял с места многочисленных зевак, которые собрались вокруг. По всему периметру лагеря стояли караулы из двух-трех воинов, и горожане не решались заходить за невидимую линию. Но это ничуть не останавливало детей.

Анна видела, что подростки уже проникли в лагерь и по-свойски общались с солдатами. Воины давали им возможность рассмотреть себя, свою амуницию, оружие. Кто-то из ребят на байке демонстрировал свое умение стоять на одном колесе и другие акробатические трюки. Гости шумно высказывали свое одобрение. Велосипед сам по себе вызывал большой интерес. Солдаты пробовали пальцем упругую резину покрышки. Трогали хромированный руль. Мальчишка поднял заднее колесо и показывал на весу, как цепь крутит шестеренки.

В сквере у Эльде были разбиты палатки, и сквозь листву она видела выгоревшие парусиновые крыши, перемещающихся людей между ними и отблески солнца на их полированных шлемах. Возле памятника генералу Мольтке прямо на газоне стоял видавший виды круглый оранжевый шатер. Полог был откинут в сторону, и возле входа в карауле стояли два солдата. Один из воинов держал в руке знамя на длинном древке. Полотнище лениво шевелилось на слабом ветру, показывая оранжевые и красные всполохи рисунка. Анна знала, что там изображен красный лев с мечом. Этот герб украшал накидки и щиты многих солдат. Наверняка в этом шатре должен был находиться их предводитель. Какой-нибудь сеньор или лорд.

Она видела, как несколько минут назад подъехал рыцарь в сверкающих доспехах. Спешившись прямо у памятника, он оставил гнедого коня слуге и зашел внутрь. Тот привычный жест, которым всадник, не глядя, бросил поводья подбежавшему парнишке, был настолько непосредственным и неподдельным, что Анна, еще не зная характер социального устройства мира гостей, почувствовала ее глубинную природу. Для одного из участников этой сценки повиновение было настолько же привычным, насколько для другого – обладание властью и привилегиями.

Полицмейстер вышел из двери, вытирая бумажным платком лоб и висящие щеки. Анна внутренне поморщилась. Белая рубашка шефа промокла вокруг подмышек.

Он остановился рядом с девушкой и рассеянным взглядом уставился в окно. Увиденное явно не поднимало ему настроения. Со стороны ратуши толпа людей расступилась, чтобы пропустить подходящий по улице отряд воинов в конических шлемах. В руках они несли поднятые вертикально копья и треугольные щиты.

– Ну ведь в это невозможно поверить, – сказал полицмейстер Отто Ренк. – Рыцари, кони, флаги. Когда же кончится весь этот бред… Вон там, на копье. Это что? Голова? – спросил он обвиняющим голосом, указывая на стражника, стоящего внизу, возле входа.

Анна вдруг заметила, что у солдата в карауле перед зданием суда действительно на копье висела страшная серая остроухая голова. Челюсть маленького рта была приоткрыта, и сквозь острые зубы виднелся грязно-зеленый комок языка.