Уехали все, в том числе и Даша. От Голицыных никаких известий. Они ждали-ждали, так и не дождались.

После скромного ужина Роман предложил программеру выйти подышать на улицу. Тоха набросил полушубок, прихватил шапку. Ромыч надел шинель. Вышли во двор.

Уже совсем темно. Мокрый снег прекратился, подморозило, и грязь чуть схватилась льдом. На небольшом морозце под ногами похрустывает.

— Предлагаю разделиться, — сказал Роман, — я отправляюсь в Новочеркасск. Ты берёшь Настю, и едете в Севастополь. Я дам адрес, где могут остановиться Голенищевы. Оставишь у них Настю и приезжай в Новочеркасск. Адрес тоже дам. Мне Зарецкий оставил. Как думаешь?

Тоха поначалу опешил.

— Хочешь, чтоб я поехал с Настей один? Через районы, кишащие бандами?

— Какими бандами, Антон? Максимум — дезертиры. Но их уже не так много. Скорее всего, встретите Красную Гвардию. Но вы ведь под видом крестьян. Вас не должны тронуть.

— Да я фильмы смотрел. На Украине в это время столько банд было. Чуть ли не каждое село — самостийная республика со своими вооружёнными силами в виде банды. О Махно или Петлюре вообще молчу.

Ромыч посмотрел на затянутое тучами чёрное небо.

— Тебе виднее, ты же из будущего. Но я должен срочно быть в Новочеркасске. Тебе нужно доставить Настю в Севастополь.

— А почему не взять её с собой? В Новочеркасск?

— Антон, там формируется армия. Уйдём, и что станется с Настей? В Севастополе она хоть под присмотром будет. Да, она уже взрослая, замужняя женщина, пусть и не венчаная, но очень молода. И жизни не знает.

Программер вздохнул, напялив шапку, которую до сих пор держал в руке.

— Да всё я понимаю, Ром. Просто… страшно немного, — признался он. — Кстати, — вспомнил Тоха, — и Прилуцкий мне категорически не рекомендовал провожать Настю в Севастополь. Думаю, он считает, что со мной может что-то случиться. Но другого выбора тоже не вижу. Если тебе нужно срочно рвать когти в Новочеркасск, то я должен проводить Настю. К тому же, я её… — он запнулся, — муж.

Слишком непривычно звучит для программера это слово. Там, в его времени, Верка иногда намекала на ЗАГС, но он делал вид, что намёков не понимает.

А теперь. Он — муж?

«Да, блин! — с гордостью подумал Тоха. — Я — муж княжны Голицыной!» и спросил:

— Когда выдвигаемся?

Ромыч помолчал пару секунд и ответил:

— Ни к чему здесь задерживаться. Утром и пойдём.

Хрустнула подмёрзшая земля. Во двор вошли трое. Двое в солдатской форме с винтовками на ремнях. Третий в типичном комиссарском «прикиде» — кожаная куртка, поясной ремень с двумя плечевыми, кожаная фуражка, галифе и сапоги гармошкой. У одного из солдат в руках керосиновая лампа.

— Вот чёрт! — тихо выругался Роман, — Афанасий говорил, патруль сюда почти не заходит.

— Закон подлости, мля, — прошипел Тоха.

— Добрый вечер, граждане, — поздоровался «кожаный». — Кто такие будете?

— Рядовой сто шестьдесят восьмого Острожского полка, — ответил поручик. — Бывший рядовой. Вот с братом домой еду.

— А документики у вас есть?

Роман полез в карман за документами. Патрульные подошли ближе. Солдат поднял лампу, чтобы лучше разглядеть лица.

— Что-то рожи ваши мне знакомы, — проговорил старший. — Мы не могли где-то встречаться?

В следующий миг и «кожаный», и Роман, и Тоха признали друг друга. Тот самый подпрапорщик сорок первого Селенгинского полка, которого Тоха «опустил» перед солдатами. Тогда «кожаный» был председателем солдатского комитета. Даже фамилию вспомнил. Голохватов.

— Хватай их, братцы! — заорал бывший подпрапорщик. — Офицерьё!

Время словно замедлилось. Голохватов тянется к кобуре, солдаты стаскивают с плеч «винтари». Тот, что с лампой, привычным движением ставит светильник на землю. Программер суёт руку в карман и, выхватив нож, выщёлкивает лезвие.

Роман уже ударил Голохватова в нос и в пах. Рванулся к солдату с лампой.

Тоха бросается на второго. Тот уже снял с плеча винтовку и бьёт сбоку прикладом. Тоха успевает заблокировать руку в начале движения и втыкает нож в живот мужика. Выдёргивает клинок и замечает как Роман, выбив винтовку, оплеухой отправляет второго солдата прямо в объятия Тохи. Программер, обхватив сзади падающее тело, дважды бьёт ножом в живот.

Солдат дёрнулся и затих. Тоха вытащил лезвие из раны.

— Дай, — попросил Ромыч.

Программер протянул поручику нож. Тот, взяв оружие, подошёл к скорчившемуся на земле Голохватову и перерезал бывшему подпрапорщику горло.

— Вот же ж блин, а? — выдохнул Тоха. — Как не вовремя!

Он уже не удивился, что легко убил человека. В драке. Ножом.

— Вот именно, Антон — поручик вернул нож. — Уходим немедленно. Сейчас комиссары набегут. Если я правильно помню, здесь недалеко узкоколейка. Если удастся, захватим дрезину и будем уходить. Потом разделимся. Пошли!

22. Генерал Мустафин

(Директор Службы защиты времени Русской Конфедерации)

16 ноября 2333 г.

Штаб-квартира службы

г. Москва

Григорий Алексеевич медленно листает листы атомарной бумаги, вчитываясь в каждое слово отчёта НИИ Хронофизики. Так читали в старину. Директору не нравится читать документы с выводом на сетчатку глаза через изделие «Линза». Приятней ощущать в руках бумагу, пусть и атомарную.

Мустафин закрыл последний лист и внимательно посмотрел на собеседника, в котором спецопергруппа Прилуцкого ни за что не узнала бы «Ивана Ивановича», пару раз приходившего к ним в департамент. Сейчас заместитель директора НИИ Хронофизики по науке и общим вопросам генерал-лейтенант Кириенко был без маскировки. На нём, как и на директоре — форменный комбинезон с короткими рукавами.

— Руслан, ты уверен?

— Точно такой же вопрос я задал сотрудникам, выполняющим эту работу и начальнику главка «И». Стопроцентной уверенности, конечно, нет. Сам понимаешь, но… вероятность очень близка к единице. По нашим оценкам около ноль девяносто девяти.

— Дела, — Мустафин наклонился вперёд, положив локти на стол.

— Но это не самое страшное, Гриша.

Григорий Алексеевич удивлённо взглянул на старого друга. Что уж может быть страшнее того, что уже получили?

Руслан молчит.

— Ну, не томи.

— Если всё, что мы узнали, правда, — абсолютно спокойным голосом сказал Кириенко, что говорит о том, что Руслан очень волнуется, — полагаю, наши американские друзья ошибаются в уровне Агнихотри Воронцова.

— И… в какую сторону? — тихо спросил Мустафин, уже предполагая, в какую.

Но хочется услышать страшные цифры.

— Мои коллеги считают, что у Воронцова уровень около семидесяти, семидесяти пяти тысяч агни.

— А ты?

Григорий Алексеевич знает эту привычку старого друга — дозированно отвечать на вопросы, когда тот сильно волнуется.

— Я? Я думаю, от восьмидесяти до девяноста.

Григорий Алексеевич потёр виски и с досадой подумал: «Вот только этого не хватало! Заявленный амерами пятьдесят тысяч — это очень, очень много. А здесь почти под сотню!».

Приказал соединить с начальником секретариата. Когда начальник ответил, Мустафин резко приказал:

— Как можно быстрее ко мне Параскевича, Кольцова, Тарана и Прилуцкого! Да, и ещё кого-нибудь из биофизиков департамента из работающих по делу Воронцова.

23. Капитан Прилуцкий

(Хронослужба Конфедерации)

16 ноября 2333 г.

Московский региональный департамент

Подмосковье

Штаб-квартира службы

г. Москва