– Я вчера запекла рыбу в пергаменте, кажется, получилось впечатляюще, – похвасталась жена. Собираясь на работу, она рылась в своих бесчисленных нотах. – Разогрей сам, хорошо?

Рыбу?! Турецкий чихнул, порезался и тупо уставился в зеркало.

В это мгновение прорезался телефон. Турецкий сомнамбулически двинулся к нему, на ходу вытирая пену с лица («Жиллетт гель» c добавкой алоэ).

– Саня, привет. – Это звонил Грязнов, и, по-видимому, в данный момент он пребывал в не меньшей растерянности, чем его приятель. – Саня, – робко сказал он, – у тебя есть последний «Спорт-экспресс»?

– Ты из-за этого с утра трезвонишь?! – разозлился Турецкий, все еще будучи не в состоянии выбросить рыбу из головы. «Рыба гниет с головы», – совсем некстати родился каламбур.

– Саня, ты понимаешь, – пробормотал смущенный Грязнов, – тут такое дело. Не в службу, а в дружбу, посмотри газету. На моей жирное пятно и дырка на самом интересном месте, так что я не уверен…

Турецкий, чертыхаясь, набросил куртку и вышел на лестничную клетку. Ну, Ирка, куда она смотрит, почта не вынималась дней пять. Турецкий распотрошил ящик, забитый газетами, квитанциями бог знает за что, бесполезными рекламными проспектами. «Спорт-экспресс» присутствовал. Ждал как миленький своего часа. Турецкий даже зажмурился, предвкушая знакомое удовольствие погружения в спортивные баталии и статистику. Он снова взял трубку:

– Ты еще ждешь?

– Да, открой предпоследнюю страницу…

– Слушай, Славка, – сказал Турецкий, чихая и быстро просматривая газету. – Ты думаешь, насчет хоккея – это правда? Думаешь, они действительно к нам приедут?

– Н-не знаю, почему бы и нет… Ну что, ты нашел? – Славу явно клевал жареный петух.

– Да что нашел-то? Ты же не сказал, что искать.

– Таблицу розыгрыша видишь на предпоследней странице?

– Это… «Общероссийский хоккейный заем»?

– Да-да-да! Теперь смотри двадцать восьмую строчку сверху.

– Ты хочешь, чтобы я считал двадцать восемь газетных строчек?!

– Я сегодня же подарю тебе калькулятор, считай скорее! Кстати, пока не забыл, к которому часу прислать криминалистов сейф посмотреть? Я уже выпросил для тебя лучшие кадры в ЭКУ!

– Давай через час, чтобы Ирка успела на работу отвалить и чтобы я потом не опоздал.

Турецкий долго пыхтел, водя пальцем по газетному листу, сбиваясь, матерясь про себя и одновременно увлажняя физиономию кремом после бритья. В результате у него тоже образовалось в этом месте жирное пятно, но и оно не помешало прочесть номер:

– 9425690. Ну и что, это день твоего рождения?

– А дальше по строчке, что там написано? – совсем уж заискивающим голосом попросил Слава.

– Серия КП. Потом – "Бонус. Автомобиль «BMW728i». Ну, чего ты молчишь? Да, тут еще – «возможность получения приза в денежном эквиваленте».

– Я выиграл эту тачку, – тупо произнес Слава, как бы пробуя слова на вкус. – Я выиграл эту тачку… Хрен им «в денежном эквиваленте»!

В промозглую и унылую погоду в обыкновенных адидасовских спортивных костюмах они обновили лыжню в выбеленном зимой подмосковном редколесье в Завидове. Чуть впереди и чуть сзади парочки любителей зимних видов спорта, непрерывно вертя головами и утопая по щиколотку в снегу, двигались два телохранителя. Они были без формы и спортивного инвентаря, зато в бронежилетах и с оружием.

По влажному липкому снегу идти было чертовски трудно. Заместителю министра внутренних дел приходилось все время догонять долговязого, худого, похожего на журавля партнера, который широко шагал длиннющими ногами. От этого замминистра потел и злился.

– Да постой же, давай, наконец, поговорим, – в конце концов не выдержал он.

Долговязый остановился, он совершенно не устал, дышал ровно, лицо раскраснелось, глаза блестели. Лыжная шапочка чудом держалась на макушке, едва прикрывая его небогатую седеющую шевелюру. Длинное, под стать фигуре, лицо, большой нос с крупными раздувающимися ноздрями, близко посаженные глаза, кустистые брови, кривые редкие зубы и большие уши. Для замминистра до сих пор оставалось загадкой, как человек с такой внешностью может занимать столь высокий пост, что предполагает появление его физиономии в газетах и на экране телевизора. Вот его шеф, министр внутренних дел, например, имел вполне благообразную внешность. А этот… Замминистра не мог отделаться от стойкого ощущения, что долговязый напоминает ему Дуремара из сказки о золотом ключике.

– Не брюзжи, смотри, красота кругом. Зима, – долговязый Дуремар с блаженной улыбкой обвел взглядом окрестный пейзаж, тыча в пространство лыжной палкой. – Как много в этом звуке… – Голос его скрипел, как замерзшее дерево на ветру.

Зам скептически оглядел чахлые сосенки, согнувшиеся под тяжестью сырого снега.

– Какого черта ты вытащил меня на эту дурацкую прогулку, нельзя было разве в доме поговорить по-человечески? Мне через час надо быть в министерстве, а ты поэта из себя корчишь.

– Как бы тебе не простудиться, – покачал головой Дуремар и махнул телохранителю. Тот заботливо набросил на плечи зама свою куртку.

– Накопилось много дел. – Зам отстегнул лыжи и ступил в глубокий снег, колени мелко дрожали – давно он не проводил над собой подобных физкультурных опытов. – Надо бы рассмотреть на нашем совете директоров. Иначе зачем мы его с таким трудом создавали?!

– А мы с тобой на сегодня и есть совет. «Третье ведомство» болеет, а казначею нашему вообще не до того. Так что как мы решим, так и будет. Давай по порядку.

– Во-первых, проблемы с нашим Фондом помощи заключенным. Мы замыкаемся в столице, а где-нибудь в провинции имеются многие и многие, кому настала пора поделиться доходами.

– Там уже процесс пошел. – Дуремар нетерпеливо переступал с ноги на ногу, его нервировали медлительность и обстоятельность. – Дальше.

– Потом проблемы с казахской таможней. Кроме того, поступили новые заказы.

– Обойдемся без «третьего ведомства»?

– Гарантировать не могу, но на первый взгляд все тривиально.

– Тогда вперед. – Дуремар поправил крепления и собрался продолжить пробежку. – Только если опять будут проблемы, ты уж не стесняйся…

Зама передернуло: стоит один раз оступиться, всю жизнь попрекать будут. Но он промолчал, не хотелось с утра ввязываться в бесполезные дискуссии.

Часом позже он позвонил Бойко и дал «добро».

Через пятьдесят минут, когда Турецкий оставался дома уже один, приехали Грязнов и лучшие экспертные кадры: откровенно некрасивая женщина лет тридцати пяти и тщедушный очкарик, ее ровесник. Турецкий попросил их работать как можно быстрее и протянул ключи от сейфа. Очкарик внимательно осмотрел их, затем замки и покачал головой: