Ходить по Пятой авеню и Сорок второй улице трудно всегда, даже в выходные дни: слишком много приезжих любителей поглазеть на витрины, слишком много туристов, и даже сделав «шаг вбок», кошке приходится пробираться между пешеходами очень осторожно. На Пятой авеню множество магазинов, торгующих электроникой и увешанных объявлениями «Мы закрываемся и все распродаем, скоро ничего не останется!»; однако если наивный прохожий, поверивший в свою удачу, вернется сюда через неделю, он обнаружит, что ничего не изменилось, и если ничего и не осталось, так только денег у него в кармане. Впрочем, к половине десятого вечера почти все магазины закрываются, и пешеходу, как двуногому, так и четвероногому, ничего не остается, как остановиться и полюбоваться изящным фасадом Нью-Йоркской публичной библиотеки, не рискуя, что на вас налетит прохожий или наедет автомобиль. Здание, являющееся одной из городских достопримечательностей, особенно красиво вечером в золотом свете фонарей.

Четыре кошки осторожно перебрались на другую сторону улицы, воспользовавшись моментом, когда на светофоре загорелся желтый свет и движение в обе стороны прекратилось. Арху, задрав голову, остановился перед величественной лестницей и уставился на массивные фигуры львов, высеченные из розового мрамора. При всем его невежестве у него было достаточно сообразительности, чтобы узнать в них изображения своих родичей.

– Кто это? – спросил Арху.

– Боги, наши боги, – ответил ему Урруах.

Рхиоу улыбнулась.

– Это Сеф и Ххуау, – сказала она. – Львы – божества вчерашнего и сегодняшнего дня.

Арху вытаращил глаза.

– Они настоящие?

Сааш слегка улыбнулась.

– Если ты имеешь в виду, существуют ли они, – ответ будет утвердительный. Если хочешь знать, разгуливают ли в таком виде, – то отрицательный. Однако они именно такие – огромные, могучие… и хищные, каждый по-своему. Они охраняют границы между тем, что было, – с этим мы ничего не можем поделать, – и тем, что будет: на будущее мы можем влиять, но только тем, что делаем в настоящий момент.

– Если, конечно, не говорить о сдвиге времени, – вмешался Урруах, – ведь тогда можно вернуться в прошлое и…

– Урруах, – резко оборвала его Рхиоу, – пойди съешь что-нибудь или как-нибудь еще займи рот чем-то полезным, хорошо? – Арху она сказала: – Мы не манипулируем временем без разрешения Вечных Сил, но даже они относятся к такому очень осторожно. Ты можешь по оплошности уничтожить целый мир или даже вычеркнуть из реальности самого себя, и это еще хорошо: с собой ты можешь в этом случае захватить и всех, кто существовал или существует. Так что даже не помышляй о сдвиге времени. Ты обнаружишь, – добавила она, заметив на мордочке котенка самодовольное выражение «мы-еще-посмотрим», – что если спросишь о путешествиях во времени Шепчущую, она ничего тебе не откроет, как бы ты ни приставал. А если ты будешь настаивать, в ушах у тебя целые дни будет звенеть. Можешь не верить мне на слово – попробуй сам спросить…

Самодовольства в Арху поубавилось, когда он посмотрел на Сааш и Урруаха: уж слишком много предвкушения было в улыбке кота. Рхиоу искоса взглянула на Сааш.

– Никогда не представляла себя в роли суровой воспитательницы, – безмолвно обратилась она к подруге, – и не уверена, что мне эта роль так уж нравится.

Сааш ответила ей насмешливым взглядом.

– Ну, ты явно одарена по этой части от природы.

– Вот спасибо-то!

– Если они – Вчера и Сегодня, то где Завтра? – спросил Арху.

– Он невидим, – ответил Урруах. – Трудно создать изображение того, что еще не случилось. Но только Рехт здесь, не сомневайся. Когда имеешь дело с таким умелым хищником, его никогда не видишь, пока не окажется слишком поздно. Если пройдешь сквозь него, почувствуешь озноб: значит, он тут.

Арху посмотрел на пустое пространство между двумя статуями и поежился. Да, все это ему, конечно, кажется довольно странным. Рхиоу озабоченно следила за котенком.

Кошки стали подниматься по лестнице, уворачиваясь от покидающих здание эххифов. Арху боязливо шел сбоку, вплотную к пьедесталу фигуры Сефа.

– Ты совсем перепугал малыша, – упрекнула Урруаха Рхиоу.

– Это ему только на пользу, – безмятежно ответил тот. – Его можно бы припугнуть и посильнее, если хочешь знать мое мнение.

Дойдя до верхней площадки лестницы, Рхиоу задержалась, чтобы научить Арху проходить сквозь вращающуюся дверь с блестящими медными ручками. Оказавшись внутри, котенок замер, глядя на огромный вестибюль с расходящимися в стороны великолепными беломраморными лестницами.

– Нам сюда, – сказала Рхиоу и повела остальных налево, под галерею второго этажа, мимо арки из зеленого травертина, ведущей в зал писателей. Свернув за угол, они оказались перед незаметной выкрашенной желтой краской дверью с надписью «Только для сотрудников»; рядом со стрелкой, указывающей вниз, значилось «Кафетерий».

Арху начал принюхиваться.

– Не питай иллюзий, – проворчал Урруах. – Это пахнет обедом, который уже давно съеден.

Рхиоу услышала, как заурчало в животе у большого кота, и с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Поднявшись на задние лапы, она толкнула дверь: когда в библиотеке не было посетителей, ее не запирали. Дверь отворилась с привычным для Рхиоу скрипом, и кошки стали подниматься по лестнице на средний уровень стеллажей. Оказавшись на площадке, Арху подбежал к решетчатым перилам и заглянул вниз.

– Ух ты, – вырвалось у него, – что это такое?

– Знание, – ответила Рхиоу, встав с ним рядом и глядя на четыре этажа, заполненные книгами, уходящие вверх, и на три этажа, уходящие вниз. Рхиоу знала, что общая длина полок составляет четыре с половиной мили; между полками кое-где были видны трубы пневматической системы, по которой направлялись заказы. Несколько винтовых лестниц соединяли между собой разные уровни; по проходам были проложены рельсы для тележек, развозящих заказанные книги и возвращающих на место сданные. Здание было сконструировано гениально: огромная масса полок не давила на зрителя, хотя и поражала его воображение; пространство, в котором с легкостью поместился бы многоквартирный жилой дом, было использовано так, что ни один дюйм не пропадал даром.

В центре помещения на том уровне, где сейчас находились кошки, располагалась большая комната с рабочими столами и прилавками, к которым подъезжали тележки с книгами. От общего читального зала ее отделяла резная деревянная стена с ячейками для заказанных книг. Сейчас закрывающие ее изнутри ставни были заперты: случалось, что эххифы разбивали стекла внешних окон читального зала и забирались внутрь, чтобы украсть старинные книги для продажи коллекционерам. Поэтому теперь самые редкие книги хранились в обитой деревом и забранной железной решеткой тюрьме отдела ценных поступлений на втором этаже, отделенные от общих стеллажей толстой бетонной стеной и охранной системой. Эхеф однажды сказал Рхиоу, что можно услышать, как по ночам книги перешептываются между собой сквозь решетки, как шуршат страницы пленниц, мечтающих о свободе. Рхиоу тогда так и не поняла, не разыгрывает ли ее старый кот. Маги никогда не лгут: слова для них – ценный инструмент, валюта, которую они не смеют обесценивать. Однако даже магия, благодаря которой от одного слова может зависеть судьба целого мира, оставляет место для юмора, а в глазах Эхефа был тогда такой озорной огонек…