— Вуаля! — усмехнулся Анатоль. — Если я не ошибаюсь, вот и причина задержки встречающей группы.

Девушка кое-как пригладила волосы и бросилась к ним, подпрыгивая на бегу.

— Сеньер Верньер? Мадомазела? Мадама прислала меня проводить вас в Домейн-де-ла-Кад. Она просила передать ее извинения, но пролетка не в порядке. Ее чинят, но мадама полагает, что пешком вы доберетесь быстрее. — Она с сомнением покосилась на ноги Леони, обутые в башмачки из тонкой замши. — Если вы не против…

Анатоль смерил девушку взглядом.

— А как тебя зовут?..

— Мариета, сеньер.

— Прекрасно. И сколько бы нам пришлось ждать, пока починят пролетку, Мариета?

— Я не знаю. У нее колесо сломалось.

— Ну, а далеко ли до Домейн-де-ла-Кад?

— Недалеко.

Анатоль через ее плечо оглядел запыхавшегося парня.

— А багаж доставят позже?

— Да, сеньер, — кивнула она. — Его принесет Паскаль.

Анатоль повернулся к Леони.

— В таком случае, за неимением более приятной альтернативы, полагаю, нам следует согласиться с мнением тетушки — и отправляться пешком.

— Как? — негодующее восклицание сорвалось с губ Леони прежде, чем она успела сдержаться. — Но ведь ты терпеть не можешь ходить пешком! — Она тронула пальцем собственное ребро, напоминая ему о полученных недавно побоях. — Разве ты дойдешь так далеко?

— Справлюсь! — он пожал плечами. — Признаю, это скучновато, но лучше идти, чем топтаться на месте.

Приняв его слова за согласие, Мариета сделала быстрый реверанс, повернулась и двинулась вперед.

Леони, приоткрыв рот, устремилась за ней.

— Подумать только… — начала она.

Анатоль смеялся, откинув голову.

— Добро пожаловать в Ренн-ле-Бен, — сказал он, подхватив Леони под руку. — Идем, малышка, не то как бы нам не отстать.

Мариета провела их по тенистому переулку между домами. Выйдя на солнце, они увидели перед собой старый горбатый каменный мостик. Далеко-далеко внизу по выглаженному каменному руслу текла вода. У Леони перехватило дыхание, голова кружилась от высоты, света и простора.

— Леони, поторапливайся, — окликнул ее Анатоль.

Служанка перебежала ручей и резко свернула вправо, к узкой тропинке, поднимавшейся на крутой заросший лесом склон.

Леони и Анатоль по одному последовали за ней. Оба молчали, сберегая дыхание для крутого подъема.

Тропинка шла все выше и круче, по каменистому, засыпанному сухой листвой холму, все более углубляясь в лес. Вскоре ее пересекла чуть более широкая дорожка. Леони разглядела колеи, размытые дождем и потрескавшиеся от солнца, бесчисленные следы ног и подков. Деревья здесь расступились, и солнце отбрасывало длинную бледную тень от каждой кочки и кустика.

Леони обернулась назад. В той стороне, откуда они пришли, близко, но уже глубоко внизу виднелись красные и серые черепичные городские крыши. Она узнала отель и площадь, где они вышли из повозки. Внизу дразнила зеленым и серебряным блеском ленточка реки, а там, где гладкий водяной шелк отражал осенние листья, вода даже казалась красной.

Дорожка начала было спускаться, но скоро выровнялась.

Перед ними стояли каменные столбы и ворота сельского поместья. Кованая чугунная ограда тянулась в стороны, сколько мог видеть глаз, скрываясь в зарослях тиса и елей.

Имение казалось гордым и неприступным. Леони содрогнулась. На миг жажда приключений покинула ее. Вспомнилось, с какой неохотой рассказывала мать о проведенном здесь детстве. И слова доктора Габиньо эхом отдались в ушах.

«Дурная репутация».

— Домейн-де-ла-Кад? Что такое «кад»? — спросил Анатоль.

— Так у нас называют можжевельник, сеньер, — объяснила служанка.

Леони бросила взгляд на брата и решительно шагнула вперед, ухватившись обеими руками за прутья ограды, как пленник за решетку. Прижавшись разгоревшейся щекой к холодному железу, она заглянула в сад.

Он был весь пронизан рассеянным зеленым светом, солнечным сиянием, пробивавшимся сквозь густые кроны. Высокие кусты бузины, разросшиеся зеленые изгороди, расползшиеся клумбы и бордюры выглядели заброшенными и бесцветными. Имение было красиво красотой запустения — оно еще далеко не превратилось в развалины, но уже не ждало гостей.

Посреди широкой усыпанной гравием дорожки стояла купальня для птиц. В каменной чаше не было воды. Слева от дорожки Леони увидела круглый декоративный прудик с ржавой железной оградкой над каменными бортами. В нем тоже было сухо. Справа вольно разросся ряд высоких можжевельников. Чуть дальше виднелись остатки оранжереи без стекол, с перекрученными рамами.

Окажись она в подобном месте случайно, Леони не усомнилась бы, что участок заброшен. Но справа на ограде она рассмотрела табличку, на исцарапанном камне еще читалось название:

DOMAINE DE LA CADE

Непохоже было, чтобы дом приветствовал гостей.

— Надо полагать, к дому есть и другая дорога? — спросил Анатоль.

— Да, сеньер, — подтвердила Мариета. — Главный вход с северной стороны поместья. Покойный хозяин провел дорогу от сугреньского тракта. Но туда добрый час пути, вокруг всего города и еще обратно по холмам. Старой лесной тропинкой гораздо ближе.

— И хозяйка велела тебе провести нас этой тропинкой, Мариета?

Девушка вспыхнула и пробурчала, оправдываясь:

— Она не говорила не вести вас лесом!

Они терпеливо ждали, пока Мариета рылась в кармане передника в поисках большого медного ключа. Замок громко лязгнул, и девушка с натугой отворила правую створку ворот. Пропустив гостей, она снова закрыла проход. Створка заскрипела и с тяжелым грохотом легла на место.

У Леони в животе будто бабочка билась — страх, смешанный с волнением. Она представлялась себе героиней своих любимых романов. Следом за Анатолем девушка двинулась по зеленой, явно забытой тропке. Вскоре показалась высокая решетчатая изгородь с арочным проходом. Однако Мариета вместо того, чтобы свернуть под арку, прошла мимо и вывела их на широкую подъездную дорожку. Здесь ровно лежал слой гравия, мох и пробивавшаяся травка были тщательно вычищены, а по краям росли каштаны, увешанные плодами.

Наконец перед Леони открылся сам дом.

— Ох, — восторженно выдохнула она.

Дом был великолепен. Тяжеловесный, но пропорциональный, он был открыт лучам солнца и развернут так, чтобы из окон открывался вид на долину на юге и западе. С белых стен под покатой крышей смотрели три ряда изящных, прикрытых ставнями окон. Все окна первого этажа выходили на каменный балкончик с изогнутыми железными перильцами. Зеленый и местами тронутый уже багрянцем плющ полностью обвил здание. Листья блестели как полированные.