– Я с тобой хочу! – капризно изогнув губки, сказала она.

– Нет. Ты че? Тебя спалят – и все, пипец нам обоим.

– Нееет, не спалят. Пожалуйста…

– Ну ты и больная! – я не мог ей возразить. – Окс. Идем!

Выражение детского азарта появилось на ее лице: она улыбалась до ушей, щечки ее порозовели. Обхватив меня за шею, она с силой притянула меня к себе, вниз – она была маленького росточка – обняла и поцеловала в губы. Мы побежали к тому же забору, через который перелезали ночью, чтобы сбежать на море. Через пляж вышли на проезжую часть дороги и пошли по ней. До города топали примерно сорок минут. Проходили мимо других лагерей, которые раскинулись вдоль моря, там тоже был тихий час – повсюду стояла гробовая тишина. Легкий прохладный ветерок охлаждал лицо, хотя на улице стояла невыносимая жара. Толпа людей шла вдоль пляжа: кто-то шел на море, кто-то возвращался с него. На лавочках сидели старушки в потертых халатах и продавали всякую ерунду: арбузы, грибы, креветки, крабов, какие-то сувениры. Парни в костюмах пиратов с обезьянками на плечах предлагали сфотографироваться с ними за деньги. В общем, все, как и должно быть в курортном городке. На улицах пахло Анапой. Мы подошли к одному из ларьков и спросили, как дойти до ближайшего продуктового универмага. Нам показали дорогу, и мы пошли дальше.

– Так, – я остановился около входа в магазин, – стой здесь, за мной не ходи. Если меня не будет через 20 минут, возвращайся в лагерь одна.

– Почему?

– Потому что. Я попробую спереть алкашку.

– Ты идиот?! – ее глаза округлились. – А вдруг тебя спалят?

– Не, не бойся. А если и спалят, то отпустят! Я же Гынжу Гошка! Найду выход из ситуации.

– Ты дебил! – в ее глазах стоял страх, и мне это было приятно. – Ладно. Но только попробуй, блин, через пятнадцать минут не выйти. Ты знаешь, у меня рука тяжелая…

Я пообещал вернуться через десять минут. Если, конечно, не будет большой очереди на кассе. Зашел в магазин, взял тележку и закинул в нее рюкзак, карманом к себе. Делая вид, что выбираю продукты, я разъезжал по магазину и искал нормальный алкоголь. Взял 0,5 бутылки коньяка «Пять звезд» и еще положил в тележку две красивые матовые бутылочки кофейного и клубничного ликера. Не знаю, что за жадность на меня напала тогда, но я взял еще и три банки пива. А потом пошел искать место в магазине, которое не просматривается камерами. Нашел его в мясном отделе. Там был нормальный уголок, чтобы незаметно переложить добычу в рюкзак. Что я и сделал – по-быстрому перевалил все туда. Рюкзак на плечо, тележку оставил около прилавка и пошел на кассу. Там в небольшой очереди стоял помятый мужчина, я попросил его купить мне сиги.

– Простите, пожалуйста, купите пачку сигарет, – с милой улыбкой попросил я, – вот деньги. Если сдача останется, она ваша.

– Давай! – он не отказался.

И хотя сдачи там не осталось, он отдал мне сигареты. И я такой, счастливый герой, иду к дверям. В руке пачка сигарет, за спиной алкашка, какая душе угодно. Что может быть прекраснее для влюбленного подростка? Двери автоматически открылись. Вот он – морской воздух, солнце и ее улыбка. Ура, у меня получилось!

– Эй, малой? – мужской голос раздается у меня за спиной. Сердце заколотилось так сильно, словно собиралось выпрыгнуть наружу, ломая ребра. – Так у тя есть мелочь на пивасик или как?

Я выругался про себя: «Черт! Это все еще тот мужик не может от меня отстать».

– Простите, но больше ничего нет.

– Ай, бог с тобой, – он махнул на меня рукой и пошел своей дорогой.

Все тот же воздух, все те же лучи солнца, и она стоит на прежнем месте. Я спустился по лестнице и скомандовал:

– Марш в лагерь! Миссия выполнена.

Мы шли легкой походкой к нашему лагерю, курили, держась за руки, и неторопливо потягивали холодное пиво. Я был на седьмом небе от счастья. За спиной в рюкзаке приятно позвякивали стеклянные бутылки, вселяя надежды на продолжение. Оттого что на улице было жарко, мы быстро опьянели.

– Давай где-то присядем? – погладив меня по шее, попросила она.

– Окай! А то я уже немного пьяненький.

Мы нашли детскую площадку и, не добравшись до скамейки, улеглись на резиновое покрытие. Я включил свой плей-лист, мы засунули в уши по наушнику и, держась за руки, смотрели на облака. Песня «В мире, где ты и я» Марии Чайковской играла у меня тогда на репите. Я и сейчас иногда включаю ее, и меня накрывает атмосферой нежности и тепла того дня. Мамы, которые гуляли на площадке с детьми, отгоняли от нас своих малышей, а мы смеялись и обнимали друг друга.

– Блин, даже уходить никуда не хочется… но уже пора, – прошептал я, взглянув на дисплей телефона.

– Мммм, не хотююю, – уткнувшись мне в шею, пропищала она.

– Все-все. Пойдем, а то реально потом схлопочем.

Мы в который раз за день нарушили закон, покурив на детской площадке – в том же месте, где лежали. А потом вскочили и побежали в лагерь. Перемахнув через забор, оказались на территории. Промчались сквозь кусты и остановились под окном Вариной комнаты.

– Девчата! – шепотом позвал я. – Девчааат! Палево есть?

– Нет, – подруга Вари ответила, – залезайте быстренько. Че так долго?

Я помог Варе забраться, поддерживая ее под попку, а потом залез сам: вскарабкался, ухватившись за подоконник.

– Гошка бухла натырил! – радостно сообщила Варя подружкам. – Сегодня вечером на дискотеке бухнем.

– Оооо, прикольно!

Все обрадовались этой новости. Рюкзак мы засунули под кровать. Развернули наших кукол и легли досыпать тихий час. Потом был полдник, после него мы ходили на море, дальше нам устроили эстафеты. А после ужина снова был концерт, и мы опять выступали. Я смотрел на Варю, которая кружилась на сцене, и обожал нежную пластику ее рук, развевающиеся длинные волосы, взлетающие к бровям ресницы. Я представлял себе ее запах – с нотками клубники, – смотрел на ее губы, похожие на лепестки роз, и сходил с ума от желания. Я любил ее всю. Она казалась мне похожей на цветущую поляну, покрытую, как ковром, цветами – большими и маленькими, разными, непохожими друг на друга. Я видел это в ее внешности. И в ее внутреннем мире. Она казалась мне волшебством.

Ее номер закончился, и на сцену вышел другой отряд, после которого должны были выступать мы. А я сидел на лавке, словно зачарованный, не мог пошевелиться. Она загипнотизировала меня. Постепенно стал отходить – сначала смог пошевелить пальцами ног, потом сумел согнуть руку в локте, в конце концов вскочил и в последнюю минуту убежал за сцену. Я уже слышал крики фонатеющей публики, уже видел своих пацанов, которые переживали за кулисами так, как будто их собирались снимать все телеканалы мира. Наконец, пришло время и мне со своим коллективом выходить на сцену.

– Да успокойтесь вы, наконец, – шипел я на своих танцоров, – все будет хорошо!!!