Дверь камеры со скрипом открылась. Свет из коридора разогнал царящую в узкой камере мглу. В нос ударил запах мяса и специй. Стражник вошел в камеру и бросил на узкий столик поднос с едой, отчего отвар расплескался на тарелку с жареным куском мяса. Мужские ладони были обмотаны бинтом. Клеймо Деймоса действовало, стражник испытал его действие на себе. И сейчас он срывал свои злость и досаду на мне. Потому я была лишена одеяла, потому мерзла всю эту долгую ночь, прошедшую в тяжелых думах и тихих слезах.

– Еще час, – бросил чуть злорадно мужчина, прежде чем покинуть камеру.

Под новый скрип дверь закрылась, погружая камеру в полутьму.

Взгляд равнодушно скользнул по еде. Аппетита не было. И горло после холодной ночи драло так, что я сомневалась, что смогу проглотить хоть кусочек еды. А голос мне нужен. Очень нужен. Подхватила стакан с отваром и отбросила в порыве злости. Чашка со звоном разбилась о каменную стену. Исходящая паром жидкость разлилась по полу. Какой же этот стражник мелочный. Почти мгновенно пожалела о поступке. Подумаешь, с плевком, но горлу нужно тепло.

Вскочила на ноги и заметалась по узкому пространству камеры, растирая плечи и дрожа всем телом. Надо собраться, надо взять себя в руки. Сегодня меня отведут на казнь. К Древу. И это неплохо. Пусть артефакт так и не попал ко мне в руки, но хоть частично я достигла своей цели. Сегодня я спою алетерну Древу, попрошу его помочь моему народу. Пусть забирает мою силу, жизнь, что потребуется. Я готова отдать все, чтобы спасти хотя бы их. Борьбу за жизни Лили и Кая я уже проиграла.

Прерывисто вздохнув, я стерла слезы с глаз. Откуда они берутся? Кажется, все выплакала ночью. Нужно было понимать, что я не смогу помочь всем. Я одна, без поддержки. А Деймос обеспечил мне проигрыш по всем фронтам. И все потому, что я не смогла остаться равнодушной. Хороший вор сыграл бы на его чувствах, провел бы не одну ночь в его объятиях, втерся бы в доверие. Но я оказалась плохим вором.

Интересно, он будет присутствовать при казни? Конечно, будет, что это я? Лишь артефакт открывает проход к Древу, а с ним Деймос не расстается. И как Деймос посмотрит на меня? Спросит ли что-нибудь или сохранит молчание?

Скрип двери прервал мои метания. Уже? Так быстро. Распахнув дверь, стражник усмехнулся. К ногам с лязгом упали железные кандалы и ошейник с кристаллами в основании. И мешок. Вот и решилась моя дилемма. Мне не придется смотреть в глаза Деймоса.

Присев на одно колено, я уже твердой рукой подняла свои кандалы и орудия казни. Холод уходил, сердце набирало обороты. Ошейник застегнулся на шее, а следом я защелкнула и кандалы.

Набросив мешок на голову, я выпрямилась и смело шагнула вперед. Это тягостное ожидание развязки завершилось. Сегодня все решится.

/Деймос/

Ненавижу дни ритуалов. А сегодняшний день особенно ненавистен. Ночью так и не удалось заснуть, оттого глаза резало, а в голове поселилась хмурая подавленность. Мысли о Лире не давали заснуть, а теперь мне предстояло встретиться с ней лично перед ее казнью. Как она поведет себя? Может, она, наконец, что-нибудь скажет. Сможет объясниться. Горький смешок сорвался с губ. Я снова пытаюсь ее оправдать. А ведь я всегда предпочитал правду сладким иллюзиям.

Стоило покинуть покои и спуститься к залу Древа, как мне навстречу вышел Доран. Как всегда при параде, с улыбочкой на узком лице. Вот уж с кем я хотел бы меньше всего общаться.

– К тебе не пробиться, – укорил альв.

Повел плечом, не среагировав на его слова. Вчера после расследований я действительно никого не принимал.

– Ты хотел обсудить что-то важное?

– Не то, чтобы особенно, – пристроившись сбоку, альв подстроился под мой шаг. – Не рановато ли ты решил избавиться от девчонки?

– Тебе какое дело? – недобро глянул на Дорана. Помнил, что вчера нашел Лиру в его объятиях. Может, он и замешан в покушении. Но отдавать Лиру на допросы палачу… Нет, пусть лучше она уйдет быстро и легко.

– Куда же торопиться? Можно казнить ее при следующем ритуале.

– Есть разница?

– Девушка молодая, красивая. Жалко ее, – усмехнулся альв. Впрочем, я сомневался, что ему знакомо это чувство. – Отдай ее мне.

– Нет, – рыкнул даже раньше, чем подумал.

– Ни себе, ни другим, – проворчал Доран, взглянув на меня с укоризной, но осекся, поймав мой предупреждающий взгляд.

– Лира – закрытая тема.

– И почти мертвая.

В голове пронеслись сотни способов его убийства. Если бы все было так просто. Дорана можно было убрать разве что тихо, покушением. И похоже, вскоре мне предстоит наступить на горло собственным принципам и именно так поступить. Удобство Дорана проигрывало под напором неприятной личности.

Я собирался ответить что-то резкое, но раньше мы вошли в коридор, ведущий к залу Древа. Гармонты с пленниками уже ожидали у входа в зал. Как и всегда, все пленники были в кандалах-артефактах, с ошейниками на шеях и мешками на головах.

Лиру я отыскал сразу. Хотя, в алом платье она и так выделялась. Словно пламенный огонек в серой толпе. Я забыл о Доране, идущем рядом, о гармонтах и прочих пленниках, смотрел только на нее. Ее образ полностью соответствовал ожиданиям. Я и не ожидал, что она будет плакать и молить о пощаде. Прямая спина и расправленные плечи. Уверен, и взгляд пылает. Побежденная, но не сломленная. Стальные тиски предательства сильнее сдавили грудь, стало больно дышать. Моя и уже не моя Лира.

Заставил себя отвернуться, не смотреть на нее, испытывая одновременно сожаление и облегчение от того, что не вижу ее глаз. Распахнул двери в зал и уже решительно прошел к барьеру, чтобы снять его. За спиной слышались шаги: гармонтов, пленников, Дорана. А мне кажется, я различал только мягкую поступь Лиры.

Сняв в шеи артефакт, я приложил его к магическому знаку в барьере. Открылась арка-проход, и проявилась давящая энергия Древа.

– Зачем прятать такую красоту? – раздался голос Дорана.

Я обернулся в тот момент, когда Доран сорвал мешок с головы Лиры. Золотые волосы рассыпались по хрупким плечам. Зажмурившись на мгновение от яркого света, она распахнула глаза. Золотая девочка. Сутки без настойки обернулись начавшимися изменениями.

Она посмотрела на меня. Прямо. Как я и ожидал, не было покорности во взгляде. Решительность, даже вызов. Но не мне, себе. А потом она перевела взгляд к Древу за моей спиной. Красивое лицо исказилось гримасой боли и тоски.

Никто не стал ее удерживать, когда Лира двинулась вперед по направлению ко мне. Я гадал про себя, что она скажет. Может, я ошибся, и она все же немая, а у меня нет с собой даже грифеля, чтобы «услышать» ее. Но ни одно из моих предположений не сбылось. Правда оказалась ошеломительнее.

Лира замерла в метре от меня. Золотые глаза смотрели печально.

– Мне жаль, Деймос, – это все, что она сказала. Так мало и так много одновременно. Потому что ее голос был невероятен. Каждый звук фразы прозвучал, словно в разных тональностях. Ее голос разнесся по залу звонкими нотами.