Когда торговый центр «Консум» на углу Кунгсхольмсгатан – Шеелегатан только открыл свои двери, Анника просто пришла в восторг от уровня обслуживания и ассортимента. Ее мать ведь была кассиршей (ну да, она подменяла ее и подрабатывала порой) в «Консуме» в Хеллефорснесе, и Анника считала себя понимающей в розничной торговле, а «Консум Родхусет» казался просто гигантским магазином. Возможно, он даже претендовал на титул «Торгового учреждения года».

А потом все пошло по спирали вниз.

Автоматические двери с шумом разошлись в стороны, она шагнула в «предбанник», и ее ботинки утонули в снежном месиве. Она пошла направо, вытащила себе продуктовую тележку и сразу же натолкнулась на большую вывеску над прилавком с овощами с текстом: «Огурцы, шведские, сделай хороший айоли 19,90/килограмм».

«Они верны себе. Наверное, не смогли написать без ошибок тзатзики», – подумала она, а потом пробежала взглядом по фруктам и овощам и попыталась представить, как ее холодильник выглядел внутри. Увидела там печеночный паштет, и йогурт, и яйца, но полка для молока явно была пуста, отсутствовали также сливки и малина.

Что они будут есть вечером? Дети ведь уехали с Берит, но ей явно предстояло ужинать с Халениусом? Она ведь была логистиком и отвечала за еду и зарядку мобильных телефонов.

Анника знала содержимое всех стеллажей как свои пять пальцев, двигалась вперед со скрипучей тележкой между подгузниками и собачьим кормом, рождественскими открытками и холодильными прилавками. Она купила свиное филе и брокколи, салат с рукколой и томаты черри, а также французский козий сыр и малиновый бальзамический уксус. Плюс морковь и батарейки разного размера, растворимый кофе и маркеры.

А на кассе обнаружила, что морковь заплесневелая, и попросила поменять ее.

– Она экологически чистая, – ответил ей сидевший там парень с таким видом, словно был полностью уверен в своей правоте.

Она проверила томаты и поменяла их тоже.

– Я надеюсь, все разрешится с твоим мужем, – сказал кассир.

Она глубже надвинула шапку на глаза.

Пакеты оказались тяжелыми, пусть она и пыталась ограничиться самым необходимым. Ей пришлось идти осторожно по обледеневшим тротуарам. Но покупки хорошо нагрузили руки и плечи и помогли ей приобрести устойчивость, как бы связали ее с землей.

У нее была мокрая от пота спина, когда она, наконец, поднялась в свою квартиру на Агнегатан.

– Собственно, Ай-си-эй на площади Кунгсхольмсторг ближе, – сказала она, тяжело дыша, Халениусу, который встретил ее в прихожей, – но я не осмеливаюсь покупать там. «Консум Родхусет», конечно, хуже некуда, но они, по крайней мере, не изображают из себя магазин деликатесов для высшего общества…

Она замерла, встретившись с ним взглядом, руки разжались и выронили пакеты.

– Что? – спросила она.

– Речь идет не о Томасе, – сказал Халениус, – но у меня плохие новости об одном из других заложников.

Анника схватилась за дверной косяк.

– Кто?

– Француз. Войди и закрой дверь. Дай мне пакеты. Хочешь кофе?

Она покачала головой.

– Сядь в гостиной, – сказал Халениус.

Она сняла верхнюю одежду и выполнила его указание.

Он зажег маленькие лампы в окне и включил телевизор без звука. Там показывали новости с сурдопереводом. Танк ехал по стеклу, пожалуй, сюжет касался Каддафи, или Афганистана, или боев в Йемене.

Анника опустилась на диван. Халениус вошел в комнату с чашкой кофе в руке и сел рядом с ней.

– Себастьяна Магури нашли мертвым, – сообщил он.

Француз, член парламента ЕС, вроде бы Томас упоминал его как-то. Он имел привычку болтать о прочих участниках своих конференций, когда звонил домой (но никогда о женщинах, молодых и красивых), из-за чего Анника чаще всего начинала злиться, какое ей было дело до высокомерия некоего бельгийца или до того, что некий эстонец вызывал у ее мужа исключительно положительные эмоции?

– Томас не любил его, – сказала Анника.

– Он лежал на улице в Могадишо. Неизвестный позвонил в посольство Джибути и сообщил, где находится тело.

– Джибути?

– Соседняя страна к северу от Сомали, по-моему, сегодня единственная нация в мире, у которой еще есть открытое посольство в Могадишо. Здания западных представительств покинуты и постепенно ветшают. Шведский посол в Сомали сидит в Найроби.

– Как он умер?

Халениус колебался, а она поднялась, не дожидаясь ответа.

– Анника… – начал он.

– Ты всегда так поступаешь, – сказала она, попятившись от него. – Предпочитаешь молчать, если тебе надо сказать что-то по-настоящему неприятное. Я не кисейная барышня.

Халениус по-прежнему сидел на диване, отклонившись назад. Правую руку он вытянул в сторону для поддержки спины.

– Тело нашли в мешке для мусора на улице у дома, где раньше размещалось французское представительство. Он находится у порта в старой части Могадишо, в районе, у которого отныне явно совсем другая судьба. Это всего в километре от посольства Джибути…

– Ты не ответил на мой вопрос. Как он умер?

Халениус сделал глубокий вдох, а потом резко выдохнул.

– Мачете, вероятно. Тело разрублено на куски. Нет стопроцентной уверенности, что действительно нашли француза, но все указывает на это.

– А именно?

– Остатки одежды, находившиеся в мешке, совпадают с описанием той, которая была на нем, когда он исчез. На руке осталось его обручальное кольцо. Шрам от аппендицита сходится с его медицинской картой.

– Но?..

– Голова отсутствует.

У Анники подкосились ноги, и она опустилась на диван.

– По всему выходит, наша ситуация хуже, чем мы думали, – сказал Халениус. – Значит, вопреки всему, похищение политическое. Жена француза полным ходом искала деньги на выкуп, сорок миллионов долларов, но преступники не захотели ждать. И вероятно, остальные заложники также находятся в Сомали, а не в Кении, что также затрудняет дело для нас. Кения ведь нормально функционирующее государство, а Сомали – логово преступников…

Анника окинула взглядом погруженную в полумрак комнату, декоративный светильник, DVD-фильмы на полке рядом с телевизором, книги, лежащие в беспорядке перед радиатором отопления.

– Как его разрубили? – спросила она. – И почему?

Халениус какое-то время изучал ее лицо.

– Руки, ноги, низ живота, – сказал он.

– При обычном убийстве с расчлененкой тело чаще всего изувечивают по той причине, что убийца не может избавиться от него незаметно для окружающих, – сказала Анника. – Хотя вряд ли речь идет о чем-то подобном в данном случае.

Халениус наморщил лоб.