С балкона они проследили за тем, как он прошел быстрым шагом по дорожке, пристроил баллон на пол под задним сиденьем, сел за руль, включил габаритные огни... Ни разу он не обернулся. Ни разу не поднял головы, чтобы бросить прощальный взгляд на две неподвижные фигуры, смутно угадывающиеся на фоне оштукатуренной стены. Джип выехал на дорогу и вскоре скрылся за поворотом. Теперь оставалось только ждать.

Хотя нет, не только. Было еще одно дело, которым они поспешили заняться, как только остались одни. Вытащив и разложив на столе всевозможные блюдца, плошки, розетки для варенья, крышки от банок с консервированными томатами и собственноручно вырезанные из картона кружочки подходящего диаметра, они трижды пересчитали их и, убедившись, что количество подставок соответствует количеству свечей, приступили к делу. Лиза несла два пластиковых пакета, Джемма – зажигалку. С торжественной неторопливостью они обошли весь дом, не пропустив ни одной комнаты, жилой или нежилой. И в каждой из комнат повторялось одно и то же. Из одного пакета Джемма извлекала подставку, из другого свечу. Бормоча себе под нос не то молитву, не то заклинание, зажигала свечу, укрепляла ее на подставке и, горящую, оставляла на подоконнике. В каждой комнате. На каждом окне.

Лиза не спрашивала, для чего это нужно. Какая-то часть ее мозга, древняя, как сама земля, ПОМНИЛА для чего.

Цивилизованный человек в своем ближайшем окружении функ–ционирует в подходящей и адекватной манере, то есть рационально. Но если из-за какой-то явно неразрешимой дилеммы он выходит за пределы цивилизации, то снова становится примитивным; он пользуется иррациональными идеями и действует интуитивно; тогда уже не он думает, но «оно» думает за него; и тогда, чтобы обрести чувство безопасности, он нуждается в магических действиях; тогда скрытая ранее автономия бессознательного становится активной и начинает проявляться, как это всегда происходило в прошлом[61].

В завершение ритуала они приблизились к входной двери и перед самым порогом установили в ряд двенадцать свечей. Вот так, в одну линию. Теперь всякому, кто захочет войти в дом, неминуемо придется перешагнуть через огонь.

– Он будет и так чист, когда вернется, поскольку его омоют воды трех священных морей, – произнесла Джемма с легкой дрожью в голосе. – Но теперь мы можем быть уверены в том, что никто не войдет за ним следом.

Она проснулась, как от внезапного толчка в бок, и тогда только осознала, что спала. Спала, ну надо же!.. Кто бы мог подумать!

Лиза осторожно перевернулась на правый бок (лежащая рядом Джемма даже не шелохнулась) и попыталась понять, что же ее разбудило. Шум двигателя, который теперь уже смолк. Хлопнувшая дверца автомобиля... похрустывание гравия на садовой дорожке... господи, это же он! Он вернулся!

Глаза Лизы широко раскрылись. Почти не дыша, она напряженно прислушивалась к происходящему на улице. На несколько секунд шаги замерли – она с легкостью представила, как стоящий на дорожке Венсан с изумлением переводит взгляд с одного окна на другое. По идее свечи должны гореть там до сих пор. На каждом подоконнике. И как это прикажете понимать?

Шаги – размеренные, легкие. Еле слышный скрип отворяемой двери... Не в силах совладать с охватившей ее нервной дрожью, Лиза села, спустив ноги на джутовый ковер.

Через некоторое время в ванной зашумела вода. Венсан смывал с себя соль, пот и ужас пережитого. Он перешагнул через огонь.

Было уже совсем светло, часов шесть или семь. В саду надрывались полоумные цикады, их не смолкающий ни на минуту звон заглушал даже щебет птиц. Что принесет наступающий день? Будут ли их дни на этом дивном острове такими же светлыми и беззаботными, как раньше?

Шаги на лестнице, шаги в коридоре... Лиза знала, что заснуть уже не удастся, но не спешила вставать. Что-то подсказывало ей, что Венсан сейчас не очень хочет видеть ее (да и вообще кого бы то ни было), тем более вступать в разговор. Пусть он войдет в свою комнату, пусть разденется и ляжет... закроет глаза, даст отдохнуть мышцам и мозгам... Видит бог, он это заслужил.

В шестом часу вечера он еще спал. То Лиза, то Джемма поочередно заглядывали к нему с балкона и всякий раз убеждались, что он действительно спит. Расслабленное тело, ровное дыхание... Он лежал на спине, чуть запрокинув голову, по пояс укрытый тонким тканевым одеялом. Осветленные волосы, уже потемневшие у корней, рассыпались по подушке, как у девушки. Возможно, он казался немного бледным, но никакого напряжения ни в его позе, ни в выражении лица не было и в помине. Крепкий, здоровый сон человека, уставшего от трудов праведных. Просто сон, безо всяких кошмаров.

– Конечно, он устал, – рассуждала Джемма, сидя на кухне и нервно поглощая шоколад. – А кто бы не устал на его месте? Господи, я как подумаю об этом... Кто он такой, вот что хотелось бы знать.

Лиза положила обратно на блюдце кусок сыра, который только-только успела поднести ко рту.

– Кто он такой? Что ты хочешь сказать – «кто он такой»?..

– Не будь наивной, Элиза. Ты же не думаешь, что простой человек, пусть даже дайвер со стажем, способен на такое? Спуститься под воду вместе с мертвецом и его пожитками... уж не знаю, за один заход он их уволок или за два... позаботиться о том, чтобы позже они не всплыли на поверхность... Ты только представь себе все это, Элиза! Нет, ты только представь!

Лиза представила, и на нее вновь накатила тошнота. Да что же это за напасть такая, в самом деле!

– А до этого, подумай, ведь ему надо было каким-то образом перетащить все это из машины в лодку. Наверное, он оставил джип где-нибудь в кустиках неподалеку от берега, бегом добежал до пристани, пересел в лодку, на веслах добрался до нужного места, все погрузил, отчалил... Ну а потом, разумеется, все наоборот: пришвартовался, сошел на берег, быст–ренько допрыгал до машины... Нет, это развлечение не для слабонервных, скажу я тебе.

Лиза слушала, тупо глядя на сыр. Сердце у нее билось часто-часто, как будто она внезапно проснулась среди ночи или была напугана громким звуком. Очень неприятные ощущения. Опасность, угроза – и неизвестно, с какой стороны.

– А как он плавает, ты заметила? Это не спортивный стиль. Это что-то... – Джемма зябко передернула плечами, – нечеловеческое. А ныряет? Вот он есть – и вот его нет. Иногда он всплывает совсем без всплеска, и только заметив, что тебя напугало его неожиданное появление, начинает дурачиться и нарочно баламутить воду.

– И что это значит?

– Что он обучен уходить под воду и появляться НЕСЛЫШНО.

Несколько минут протекли в безмолвии. Лиза втолкнула-таки в себя кусок сыра, который, несмотря на то что был тщательно пережеван, встал внутри колом. Видя ее мучения, Джемма долго не могла решить, стоит ли тревожить ее этими домыслами и необоснованными подозрениями, но все же продолжила: