переулок, который, по ее прикидкам, должен был вывести на окраину села, выходившую к кукурузному полю — осмотреть ближе подходы к белому зданию, где её агент оставлял условные знаки.

Оказалось, что дом не имеет ограждения, и это было отлично. «Вероятно, это бывшее общественное здание — библиотека или что-то в этом роде», — подумала Валентина. Перед фасадом разбит, незатейливый палисадник из луговых цветов: ромашки, васильки, зверобой, анютины глазки, колокольчики. Стена, выходящая на кукурузное поле была слева. Валентина свернула за угол. Да, вот она, та самая стена — вот курилка, которую четко можно было через бинокль именно так и распознать, как курилку. Можно быстро зайти, подгадав время, когда в курилке никого, поставить метку. На все про все — тридцать секунд, не больше.

Валентина решила проверить подход к курилке с другой стороны и повернула еще раз за угол, оказавшись с тыльной стороны здания.

— Ты что здесь делаешь?! — злобно уставившись через очки-велосипед на Валентину зашипел доктор Валдис, наполовину высунувшись из окна.

— Ой! — сказала Валентина.

— Krievucūkas (русские свиньи)! — первый раз не сдержал себя доктор Валдис, — Nolādētskrievucūkas (проклятые русские свиньи)! У себя там ссыти и срите! У конюшни ссыти и срите! У конюшни! Вам все надо зассать вокруг себя! Вам все надо засрать вокруг себя! Здесь медицинское учреждение! DievamāteDodmanspēku (Матерь Божья, дай мне силы)!

Доктор Валдис пропал вглубь раскрытого окна, из глубины донесся его крик:

— Санитар! Санитар! Санитар! Гони это животное от дома! Гони немедленно это животное от дома! Дай ей шваброй поперёк спины! Чтобы дорогу сюда забыла!

«Что за день такой? То лопатой, то шваброй?» — подумала Валентина и попятилась назад, она была готова уже уносить ноги, но прямо на неё из дверей дома вылетел санитар. Санитар был без швабры. Но санитаром оказался её агент — хромой Лёвка!

Глаза Лёвки округлись до размера юбилейных олимпийских рублей, челюсть непроизвольно отвисла. Валентина быстро сблизилась с ним, прошептала в самое ухо:

— Сегодня ночью в два часа. Где?

— Что где? — непонимающе хлопал Лёвка глазами, находясь в состоянии столбняка.

Валентина коротко дернула его за воротник, чтобы он пришел в себя.

— Наша встреча с тобой сегодня ночью. Я назначаю время — два часа ночи. Где ты можешь быть безопасно для себя в два часа ночи?

— В два? А! Здесь. Здесь я буду! Я здесь ночую. У нас сейчас только один лежачий. Полно свободных коек.

По коридору нарастал крик доктора Валдиса и его шаги.

Валентина поняла что времени больше нет. Она снова приблизилась к лёвкиному уху и отчетливо прошептала:

— Встречаемся в курилке сегодня ночью в два. На случай провала — я наркоманка спрашивала тебя насчет морфия — можешь ли ты раздобыть мне морфий. Понял?

На крыльцо дома выскочил доктор Валдис.

— Я сказал шваброй! Шваброй гони животное! Krievucūkas! Nolādētskrievucūkas! DievamāteDodmanspēku!

Лёвка уже пришел в себя.

— Проваливай! — заорал он на Валентину, не то я шваброй! Давай, давай! Вали отседова пока не дали!

* * *

Центральная нервная система доктора Валдиса была сильно расшатана с момента осознания им того, что «красные сидят на хвосте». Он вернулся к окну, где на подоконнике его ждал «Учебник по военно-полевой хирургии», выпущенный под редакцией профессора Л.Н. Беркутова в 1973 году и попытался еще раз отвлечься от всего. То есть от всего вообще, максимально, кроме чтения.

Он раскрыл учебник на оставленной странице, пытался читать, но глаза его бежали над строчками, а в пробелах между строчками ему виделись кадры киножурнала, который он смотрел на удлинённом киносеансе в кинотеатре, будучи еще студентом медицинского факультета Латвийского государственного университета в Риге.

В кадрах того киножурнала переливались волны прибоя, а женщина диктор, как морская сирена, погубившая сотни моряков в этих мягких ласковых волнах, пела ему за кадровым голосом: «…одной, из таких ярких достопримечательностей, безусловно, является ресторан „Юрас перле“ в переводе „Морская жемчужина“ — он словно парит над пляжем Юрмалы. Среди его гостей были первые лица государств: Польши — Владислав Гомулка, ГДР — Эрих Хоннекер, Югославии — Иосип Броз Тито».

«Юрас перле», ах «Юрас перле»… У Валдиса так много было связанно в его жизни с этим рестораном в Юрмале. Коктейли в длинных стаканах с соломинкой для питья. Шоу варьете до утра и девочки танцовщицы почти в одних трусиках. И как будто нет никакого СССР вокруг. Первые купленные у моряка из Гамбурга джинсы, перепродав которые, он за два дня заработал две свои студенческие стипендии. Потом была первая купленная у того же моряка валюта. Потом была еще валюта. Потом были первые два морячка сотрудники разведки страны НАТО. Какую именно страну НАТО представляли морячки-сотрудники, они Валдису тогда не сказали, но ему всегда хотелось верить в то, что это были американцы.

Теперь «красные сидели на хвосте», и Валдис почувствовал, как на него повеяло холодком прямо из могилы. Сегодня, во время перевязки больного, он почувствовал, как дрожь пробежала у него по позвоночнику снизу вверх, добралась до затылка и дальше ушла в руки, и руки его затряслись.

* * *

Бекас выдвинулся на наблюдательный пункт на кукурузном поле в шестнадцать тридцать — за пол часа до условленного времени, назначенного для наблюдения. Как он и ожидал, никакого условного знака на стене не было. Это должна была быть стрелка, направленная вверх, что означало бы «контакт с агентом установлен». Надеяться на такой быстрый успех не приходилось — у Валентины было в распоряжении всего половина дня, которая ушла наверняка только на оценку обстановки.

Когда она проходила КПП этим утром, Бекас сопровождал её движение через прицел СВД, готовый открыть огонь на поражение, если ситуация на КПП пойдет не туда, куда надо. По ходу своего общения с дежурным по КПП Валентина подавала Бекасу сигнал о степени текущей опасности. Общий принцип сигнала был в том, что чем выше находятся обе ее руки, тем выше степень опасности. Когда ее руки опущены — все идет нормально; если её руки на уровне пояса — внимание опасность; если скрещены на груди — все еще хуже и нужно приготовиться к стрельбе; если она поправляет свои волосы — это сигнал на то чтобы открыть огонь. Дальность пятьсот пятьдесят метров. Из положения стоя это было бы не просто, но к счастью все прошло удачно — Валентина миновала КПП.

Проведя наблюдение ещё четверть часа, для очистки совести, Бекас решил возвращаться. Уже спускаясь вниз с накопанного для наблюдения бугра, он краем глаза заметил движение на дальнем краю поля — там