Женщина подняла голову и улыбнулась ему. Улыбка немного искривила ее губы, но он нашел, что она очень привлекательна.

— Как грустно они звучат. Наверное, это из-за дождливой погоды, которая изрядно портила нам настроение последнее время. Упадок духа?

С этими словами она повернулась и пошла прочь. Ее профиль, четко очерченный на фоне неба, показался очень аристократичным, как бледная камея в рамке темных волос и поднятого воротника черного пальто.

— Спокойной ночи.

Краткое прощание показало, что разговор случаен, и она не придала ему значения и не приглашает к дальнейшему знакомству.

— Спокойной ночи…

Стало холоднее, слышался шорох болотной травы, по которой гулял ветер. Хэмиш молчал.

Ратлидж дал ей время дойти до гостиницы, прежде чем направился туда сам.

На следующее утро, сразу после завтрака, он отправился навестить викария. Солнце снова сияло, весело играя на кремнистых стенах домов, заливая почти средиземноморским теплом крытые черепицей крыши Остерли. На Уотер-стрит было оживленно: множество телег, фургонов и разного вида повозок везли овощи в лавку зеленщика, связки уток и живых кур в Клетках мяснику, тес к кузнечному мастеру, где тот делал телеги и фургоны. Позади домов на веревках сушилось на солнце и утреннем ветерке свежевыстиранное белье.

Поднимаясь на холм к дому викария, он чувствовал приятную прохладу близкой рощи, запах прелых листьев и влажной земли. Повернув к воротам, спугнул с куста стаю птиц. Вспорхнув, они сверкнули оперением на солнце, как горсть подброшенных ярких ягод. Высокие деревья тянули мощные ветви к солнцу, образуя тенистый зонт над крышей дома. Толстые корни вылезали местами из земли, и в углублениях под ними легко можно было спрятаться, играя в детские игры. Он знал, как там можно строить полки оловянных солдатиков, домики для кукол или просто вздремнуть, пригревшись на летнем солнце. Ратлидж вспомнил, что у дома его деда были похожие места. Невдалеке рос дуб, такой старый и такой мощный, что ему в детстве казалось, что он никогда не вырастет настолько, чтобы обхватить ствол руками. Дуб рос рядом с прудом, где жили голосистые лягушки, за ним стоял сарай, где хранились велосипеды и спортивный инвентарь. Последний раз Ратлидж приезжал туда в семнадцать лет, и ему показалось, что сад стал маленьким, как и стареющий дедушка, а дуб в последний ураган сломало, вывернуло с корнями из земли, и он лежал, упав на железную изгородь, как распростертый пьяный гигант.

«Вот мы в своей стране тяжело работаем, у нас иначе не выжить, — заговорил в ответ на его мысли Хэмиш. — Мы не играем в игрушки на стриженых газончиках. Мы умываемся в ручье, который спускается с гор из ледника, и наблюдаем закат солнца за горой, радуясь, что день прошел».

— Жизнь сделала тебя таким, каким ты стал, а меня таким, какой я есть. Трудно сказать, что лучше и что хуже.

Дом викария, простое строение из местного камня, был задуман для большой семьи. Архитектор не ставил целью красоту. Но у входа был милый портик, и стояла ваза с поздними осенними цветами.

Он поднял и опустил латунное кольцо.

Ему открыл молодой человек в рубашке с закатанными по локоть рукавами и с большой малярной кистью в руке. Худощавый, белокурый, он выглядел как младший брат викария.

Ратлидж представился, и мистер Симс с облегчением произнес:

— Я занялся ремонтом. Боялся, что кого-то за мной послали. Не возражаете, если я продолжу красить? Краску нельзя надолго оставлять открытой, она засохнет.

Ратлидж не возражал и поднялся за викарием по лестнице.

Дом и внутри был прост, с необходимым минимумом мебели, старой, скорее всего, переходящей от поколения к поколению викариев; бывшие обитатели оставляли ее на усмотрение будущих владельцев — выбросить или пользоваться дальше. Лучшим предметом был столик на площадке верхнего холла, времен королевы Анны, он наверняка был привезен сюда самим Симсом. Такой столик никто не оставит.

— Моя сестра с тремя детьми переезжает сюда, мне трудно одному содержать в порядке такой огромный дом, а поскольку она потеряла мужа на войне, я настоял на переезде. Дом в Уэмбли хранит много болезненных для нее воспоминаний, а здесь полно места для подрастающего поколения.

Он прошел по коридору и исчез в одной из комнат, пригласив Ратлиджа следовать за ним. Комната оказалась просторной, с новыми обоями — пышные розы и незабудки на кремовом фоне. Под окнами и вдоль плинтусов лежали листы толстой бумаги, забрызганные краской. Ратлидж отметил, что в комнате много воздуха и света. Симс сказал:

— Это будет комната Клер. Надеюсь, ей понравится.

Он с сомнением оглядел свою работу, озабоченная складка прорезала лоб.

Ратлидж подтвердил убежденно:

— Ей обязательно понравится.

— Этот дом пустой и огромный, как сарай. Я здесь брожу в одиночестве, а голоса детей и их беготня вдохнут в него новую жизнь. — Викарий потер рукой лоб, измазав его краской, и добавил задумчиво: — У них есть собака. Большая. — Он возобновил прерванное занятие — стал красить оконные рамы. — Так что я могу для вас сделать, инспектор? Вы ведь пришли в связи со смертью отца Джеймса?

— Я иду по тем же следам, что до меня уже сделал инспектор Блевинс. У нас пока больше вопросов, чем ответов.

— Я слышал, что в полиции сидит Силач с ярмарки.

— Да, его имя Уолш. Но мы пока не уверены абсолютно, что он наш человек. Инспектор Блевинс хорошо знает Остерли и его жителей и был одним из прихожан отца Джеймса. В отличие от меня. Вот и я хочу знать больше о жертве, у меня есть для этого причина.

— Я думал, что это произошло вследствие того, что грабителя застали врасплох, — водя кистью по подоконнику, неуверенно произнес Симс.

— Мы так и предполагали. Однако возникла масса вопросов. Например, был ли знаком Уолш со священником до осеннего праздника урожая? Или они там впервые встретились?

Это был окольный путь, но Ратлидж набрался терпения.

— Понятия не имею, — отозвался Симс, — ярмарка на осеннем празднике урожая у церкви Святой Анны проходит с незапамятных времен. Туда приезжает большинство жителей, не только католики. Как и на наш весенний праздник. В Остерли слишком мало развлечений, чтобы пропустить такое событие из-за религиозных расхождений. — Он улыбнулся Ратлиджу, обмакивая кисть в банку с краской. — Насколько мне известно, комитет по устройству праздника разрешил представление приезжих артистов. Впервые подобное представление устроили в Норфолке. Оно имело успех. О нем заговорили и последовали примеру. На такие ярмарки съезжаются люди из соседних городов и деревень. Они очень популярны. А Силача пригласили в последний момент, когда канатоходцы не смогли приехать и предложили вместо себя замену. Во всяком случае, я слышал, что это было именно так.

— Уолш под своим именем выступал?

— Нет, конечно! Он называл себя Самсон Великий.