— Да? А как же диабет? — вмешался Эл Ди. — А эпилепсия? Мозг не может этого контролировать!

Он демонстративно отсалютовал Максин стаканом, а потом выпил его до дна.

— Может! И диабет, — сказала Рей, — и эпилепсию. И вообще все что угодно! Мозг, к твоему сведению, самый важный орган в человеческом теле: он всем управляет.

Она взяла его сигареты, вынула одну и прикурила.

— А рак? Как насчет рака? — спросил Эл Ди.

Он решил, что наконец-то подловил ее. Он взглянул на Максин.

— Я уже и забыл, с чего мы начали, — объяснил он ей.

— Рак, — Рей покачала головой: до чего же он наивен. — Рак тоже. Рак зарождается в мозгу.

— Бред! — Эл Ди ударил ладонью по столу. Пепельница подпрыгнула. Его стакан опрокинулся и скатился на пол. — Ты совсем свихнулась, Рей! Я тебе точно говорю, свихнулась!

— Заткнись! — рявкнула Максин.

Она расстегнула пальто и положила сумочку на стойку. Потом посмотрела на Эл Ди:

— Все, Эл Ди, ты меня окончательно достал. И Рей тоже. И вообще всех вокруг. Я много думала об этом. Я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сегодня. Прямо сейчас. Немедленно. Сейчас же выметайся отсюда к чертовой матери.

Эл Ди не собирался никуда уходить. Он перевел взгляд с Максин на банку с огурцами, которая простояла на столе с самого обеда. Он взял банку и швырнул ее на улицу прямо через закрытое окно.

Рей вскочила со стула:

— Господи, совсем чокнулся!

Она встала поближе к матери и судорожно втянула воздух.

— Звони в полицию, — распорядилась Максин. — Он не в себе. Пойдем отсюда, пока он тебя не покалечил. Звони в полицию, — повторила Максин.

Они попятились к выходу.

— Ладно, ухожу, — сказал Эл Ди. — Прямо сейчас собираюсь и ухожу, — сказал он. — Давно надо было. Все равно тут одни психи. Настоящий дурдом. И без вас проживу. Думаете, тут медом намазано, в этом дурдоме?

Из разбитого окна тянуло холодком прямо ему в лицо.

— Вот туда сейчас и пойду, — сказал Эл Ди. — Туда вон, — сказал он, ткнув в сторону окна пальцем.

— Прекрасно, — отозвалась Максин.

— Все, я ухожу, — заявил Эл Ди.

Он ударил ладонью по столу. Отпихнул назад стул. Встал.

— Больше вы меня не увидите.

— Насмотрелись уже — дальше некуда, — сказала Максин.

— Вот и замечательно, — сказал Эл Ди.

— Ну и чего ты ждешь? Выметайся, — продолжила Максин. — Я плачу за квартиру — имею полное право выставить тебя вон. Уходи, сейчас же.

— Ухожу. Нечего меня подгонять, — огрызнулся он. — Уже иду.

— Вот и иди, — сказала Максин.

— Подальше от этого дурдома, — сказал Эл Ди.

Он пошел в спальню и достал из шкафа один из ее чемоданов. Это был старый ногахайдовский чемодан, белый, со сломанным замочком. Она обычно брала его с собой в колледж, до отказа набивая свитерами. Он тоже когда-то ходил в колледж. Он кинул чемодан на кровать и стал складывать в него белье, брюки, рубашки, свитера, старый кожаный ремень с медной пряжкой, носки и вообще все свои вещи. С ночного столика он захватил журналы: будет что почитать. Взял пепельницу. Он засунул в чемодан все, что смог, все, что в него влезло. Он застегнул его с той стороны, где замочек был исправным, стянул ремешком и тут вспомнил, что не взял всякую мелочь из ванной. Он отыскал виниловый несессер на верхней полке в шкафу, позади ее шляпок. В него он покидал бритву и крем для бритья, тальк и сухой дезодорант, и еще зубную щетку. Пасту тоже взял. А потом еще захватил зубную нить.

Он слышал, как они вполголоса разговаривают в гостиной.

Он умылся. Положил в несессер мыло и полотенце. А потом еще и мыльницу и стакан с раковины, и маникюрные ножницы, и щипчики для завивки ресниц.

Несессер он закрыть не смог, но это не сильно его расстроило. Он надел пальто и подхватил чемодан. И пошел в гостиную.

Увидев его, Максин обняла Рей за плечи.

— Я собрался, — сказал Эл Ди. — Пришел попрощаться… Не знаю, что еще сказать, — кроме того, что надеюсь больше никогда тебя не увидеть. И тебя тоже, — сказал Эл Ди, обращаясь к Рей. — Со всеми твоими бреднями.

— Уходи, — сказала Максин. Она взяла Рей за руку. — Ты уже достаточно зла причинил этому дому. Уходи, Эл Ди. Убирайся, оставь нас в покое.

— Все начинается с головы, — сказала Рей. — Подумай об этом.

— Ладно, я ухожу, больше мне нечего сказать. Все равно куда. Главное, — подальше от этого дурдома.

Он в последний раз огляделся вокруг, а потом переложил чемодан из одной руки в другую и сунул несессер подмышку.

— Я буду на связи, Рей. А тебе, Максин, самой советую бежать из этого дурдома.

— Это ты превратил все в дурдом, — сказала Максин. — Этот дурдом — твоих рук дело.

Он поставил чемодан на пол, а сверху положил несессер. Потом распрямился во весь рост и посмотрел на них в упор.

Они попятились назад.

— Осторожно, мам, — сказала Рей.

— Было бы кого бояться, — сказала Максин.

Эл Ди сунул несессер под мышку и взял чемодан. Потом сказал:

— Да, и вот еще что…

Но что именно — он так и не смог придумать.

В тот день с самого утра изменилась погода, снег таял, превращаясь в грязную воду. По слуховому окошку, выходящему на задний дворик, струйками текла вода. На улице смеркалось; из-под колес проезжающих мимо машин летели брызги. В доме тоже становилось темно.

В тот момент, когда она появилась в дверях спальни, он заталкивал одежду в чемодан.

— Я рада, что ты уходишь! Как я этому рада! — крикнула она. — Слышишь?

Он продолжал складывать вещи в чемодан.

— Сукин ты сын! Да я просто счастлива, что ты уходишь! — она заплакала. — Ты ведь даже мне в глаза смотреть не смеешь!

Тут она заметила на кровати фотографию ребенка и схватила ее.

Он поднял на нее взгляд, она утерла слезы и пристально на него посмотрела, а потом развернулась и пошла обратно в гостиную.

— Положи на место, — сказал он.

— Собирай вещи и уматывай, — отозвалась она. Он ничего не ответил. Застегнул чемодан, надел пальто и, прежде чем выключить свет, оглядел комнату. А потом пошел в гостиную.

Она стояла в дверях кухоньки с ребенком на руках.

— Отдай мне ребенка, — сказал он.

— Ты в своем уме?

— В своем. Но прошу: отдай мне ребенка. Я потом пришлю кого-нибудь за его вещами.