— Я… — выжидающе смотрю, пока он пару секунд подбирает слова. — Я не монах… но той, кого бы я мог назвать «своей женщиной» — нет… — доверительно нагнулся и накрыв своей ладонью мою, лежащую на столе, нежно погладил большим пальцем запястье. — Я хочу тебя завоевать. Хочу, чтобы захотела быть со мной. Стать моей. Чтобы между мной и тобой были чувства. И ты чувствовала то же самое, что и я.

Говорят, у женщин, осознанное касание привлекательного мужчины, вызывает прилив крови, который становится источником или паники, или возбуждения. Причем не важно, кто инициатор этого касания. У меня случилось комбо. От его прикосновения мурашки заплясали вальс по коже, и он это почувствовал, но я старалась сохранить безмятежное выражение лица.

Да что ж это такое?!

В ответ на пытливый взгляд Рыжего, изнутри прострелило бешеным желанием, таким яростным и мучительным, что перехватило дыхание.

Перед глазами пронеслись картины, бросившие меня в краску: наши сплетенные тела, его руки на моем теле, губы, целующие меня с жадной страстью…

— Потанцуешь со мной? — чуть хрипло просит, перебирая мои подрагивающие пальцы одной рукой, вытирая большим пальцем второй, испачканную нижнюю губу.

— Здесь? Мы же будем, как на витрине, — трусь, как кошка о его ладонь.

— Не будем, — щелкает выключателем. Лампы гаснут, слабый отсвет исходит только от мобильника на стойке. Темнота поглощает все вокруг, но через пару секунд предметы и обстановка вырисовываюся, как это бывает, когда глаза привыкают. Мне стоит огромных усилий, отвернувшись, разорвать эту связь удава и кролика. Правой рукой я неуверенно вожу вверх-вниз по левой. Взгляд скользит к двери, я напряженно сглатываю, испытывая большое искушение просто взять и уйти.

Как разомкнуть этот круг, если собственный мозг играет со мной злую шутку? Зачем я вообще сюда пришла, что мне тут надо и почему я все еще здесь? Ни на один из этих вопросов у меня нет ответа.

Сзади раздаются его шаги. Каждый перекликается с ударами моего сердца, и я невольно вздрагиваю, почувствовав мягкое прикосновение ладоней к талии.

— Забудь обо всех. Только ты и я… — меня обжигает дыханием у виска. И жаром тела, которое слишком близко.

Глава 20

— Потанцуем? — почти неслышно шепчет на ухо. Не дожидаясь ответа, берет за руку. Сделав шаг назад, выводит в поворот и плавно притягивает к себе.

Я гулко сглатываю сухую слюну, как только мы сливаемся в танце, потому что той искристой легкости, как в студии Марии и Гектора — нет. Наоборот, меня затягивает в водоворот какой-то тягучей, но в то же время сладкой горечи.

Высокий и сильный, в плечах он чуть ли не вдвое шире меня. Мускулистый, но не качок. С фигурой викинга и легкостью в движениях. Жутко хочется потрогать его задницу, но не могу. Это будет совсем за гранью, и выдаст мой бесстыжий интерес.

Я уже почти забыла, как это приятно, испытывать трепет от прикосновений к мужчине. Крепкие мышцы перекатываются у меня под руками. А еще от него идет тепло. Которого мне так не хватает последнее время. Солнечное. Доброе. Хочется отогреться и напитаться им. Слышу рваный вздох, и чувствую, как мягкие волоски щекочут ухо, когда, не отдавая себе отчета, прижимаюсь к нему всем телом почти неприлично.

Увлекая в нежную мелодию Виктор провел ладонями вдоль моей спины. Касаясь ткани пиджака, скользнув чуть ниже талии, вдавливает мои бедра, подталкивая на себя. И я, на секунду замерев от накативших ощущений, прикрываю глаза. Утыкаюсь в плечо, дышу его запахом, стараюсь запомнить все: как моя щека касается его черной футболки, как бьется его пульс в треугольнике яремной впадины, как его губы гладят мои волосы.

Упирающаяся в живот эрекция, не вызывает неприязни. Наоборот волнует и пробуждает ответное томление. Я немного прогибаюсь в пояснице. Одновременно с этим веду ладонями к его шее и, обхватив ее, принимаюсь выводить на затылке узоры подушечкой большого пальца. Виктор реагирует прерывистым дыханием, и еще более тесным нажимом на ягодицы. Хотя куда уже ближе! Колени подгибаются от такого сближения. Током простреливает. Вынырнувшая откуда-то смелость управляет моими руками, забираюсь ему под футболку и вдавливаюсь в горячую кожу пальцами. Он вздрагивает всем телом. И в следующее мгновение сжимает мою талию, так, что я явственно ощущаю его возбуждение, через одежду между нами.

Приходит безумная мысль, а может быть? Черт с ним…Я ведь хочу его. Хочу, так что внутри все болезненно ноет.

Открываю глаза. Наши взгляды встречаются. В его потемневшем — голод. В моем — смятение.

Одним движением, его пальцы выдергивают блузу из моих брюк, быстро ныряют под ткань. Скользят по оголенной коже спины. И я горю. Он крепко держит, покрывая мое лицо поцелуями, а бугор, прижатый к животу, значительно увеличивается в размере.

То, что происходит, не укладывается в голове.

Я забыла и про Свиридова, и про то, где нахожусь, — забыла про все напрочь. Только горячий, не похожий ни на кого, мужчина с шелковой бородой, составлял мое настоящее. А тем временем «настоящее» ускользало. Музыка стала затихать. С каждой уходящей ноткой я дышала все чаще, и вопреки здравому смыслу, который бил звонкими молоточками в голове сигнал тревоги, хотелось продлить безумие и не потерять тепло, разливающееся по телу!

Еще секунду, и я остановлю его. Еще…Секунду…

— Фике…я…ты…скажи…

Скользит пьяным взглядом по лицу, стекает по шее и останавливается на моей, высоко вздымающейся, груди. Нервно облизываю губы, когда вижу, как подрагивают его ноздри, втягивая воздух. Ноги тут же подкашиваюся, сердце рвется от паники, превращая кровь в раскаленное железо. А потом, он поднимает глаза…В них неприкрытое, совершенно откровенное желание, от которого выбивает дух. Не мигая, приближает свои губ к моим, и стремительно, молниеносно впивается в них. Не целует — кусает, остервенело тараня мой рот.

Жар. Дрожь. От макушки до кончиков пальцев. Горячие, невероятно обжигающие губы. Уверенные, наглые, требовательные. Его ладони — на моем лице. Пальцы — волосах. Больно продираются сквозь запутанные пряди, и стягивают их на затылке. Но неожиданная боль пронзает новой стрелой возбуждения. Дикий узел катится от затылка по позвоночнику, Затягивая в воронку нестерпимого желания.

Мщу ему, вонзив ногти одной руки в загривок, другой веду по твердой груди вниз. Крадусь к пуху, сжимаю вздыбленную ширинку. Виктор глухо стонет, запрокинув голову назад, и двигает бедрами вперед. Я тоже, потому что внизу живота происходит горячая вспышка. Как сквозь вату, слышу свой низкий стон. За который и стыдно, и нестыдно.